Покорители крыш - [16]
– Не помню, – пожав плечами, ответил помощник. – Кажется, очень простая. Может, Руж? Не знаю. Или Верт? Oui[8], пожалуй, Верт.
– Вивьен! – Внутри у Софи все так и ходило ходуном. Вивьен. Это слово ее заклинило.
– Спасибо, – сказал Чарльз. – Может, вы еще что-нибудь помните? Была ли она замужем? Был ли у нее ребенок?
– Нет и нет. – Помощник сверкнул глазами, и губы его изогнулись в усмешке. – Но она была бедной – одежда у нее совсем обтрепалась. Не удивлюсь, если у нее все же были дети. Казалось, она из тех, кто не в ладах с законом.
– Что? – поразилась Софи.
Он фыркнул.
– Губы у нее какие-то… дерзкие были.
Заметив, как изменилась в лице Софи, Чарльз вмешался в разговор.
– Была ли она профессиональным музыкантом? – спросил он.
Помощник пожал плечами.
– Во Франции женщины профессиональными музыкантами не бывают, сэр, и слава богу. Но она играла в мастерской на той виолончели, пока я ее не остановил.
– Вы ее остановили? – удивилась Софи.
– Девочка! Таким тоном со мной говорить не стоит. Она мешала другим покупателям.
– Она хорошо играла? – Похоже, этот человек не понимал, насколько все это важно, и Софи не знала, как ему объяснить. Она постучала кулаками по прилавку. – Она играла чудесно?
Он снова пожал плечами.
– Она ведь женщина. Таланты женщин ограничены.
Софи захотелось со всей силы ударить его или поколотить одной из скрипок, которые висели на стенах.
– Но она была весьма экстравагантна, – добавил помощник.
Послышался кашель. Старый хозяин мастерской вышел из-за прилавка и встал рядом со своим помощником. В руке он на манер хлыста держал смычок для виолончели.
– Мистер Лилль, прошу вас, будьте повежливее.
Мистер Лилль покраснел.
– Я имею в виду, что у нее была экстравагантная манера исполнения. Она играла похоронные марши в ускоренном темпе. Она сыграла реквием Форе без должного уважения.
– Правда? – воскликнула Софи.
– Правда! – улыбнулся хозяин мастерской. – Помню, помню! Вот это я помню! Она сказала, что живет у церкви, а потому не знает ничего, кроме похоронных маршей.
– У церкви? – спросила Софи. – Она не уточнила у какой?
– Нет. Но она сказала, что под музыку нужно танцевать, поэтому она выучила все церковные мелодии и играла их вдвое быстрее.
Софи это понравилось. Пожалуй, она бы поступила точно так же.
– Она ведь хорошо играла? Я точно знаю, она была хороша! – Пальцы Софи так и покалывало.
– Ничего хорошего в этом не было. Так играть не подобает, – сказал помощник. – Она делала серьезную музыку фривольной. Это не… comme il faut[9].
– Вы не могли бы нам показать, как она играла? – спросил Чарльз.
– Нет, – отрезал помощник. – Не мог бы.
Хозяин мастерской распрямил спину. Она хрустнула так громко, словно выстрелили из револьвера, и Софи поморщилась.
– А я покажу, – сказал он.
Мистер Лилль оторопел.
– Месье! А как же рекомендации врача?
– Это для девочки. – Он вытащил виолончель из футляра. – Слушайте.
Сначала он заиграл медленно. Софи поежилась. Ей никогда не нравился реквием. Затем старик прикусил язык и ускорил темп. Музыка зазвучала быстрее, превратилась в марш, а потом и вовсе понеслась вперед, зазвучав одновременно беззаботно и печально. Софи хотелось хлопать ей в такт, но ухватить ритм было непросто. Эта музыка скакала и прыгала.
– Это прямо как ливень, – шепнула Софи Чарльзу. – Такую музыку сыграл бы ливень.
– Да, – согласился Чарльз.
Хозяин мастерской, услышав это, воскликнул, не переставая играть:
– Именно так, chérie[10]! Именно так!
Скоро – слишком скоро для Софи – он отложил смычок.
– Вот, – сказал он. – Она играла примерно так. Но, пожалуй, еще быстрее.
– Но она играла не так элегантно, как месье Эстуаль. Она слишком спешила. Она была молода и безрассудна и слишком ценила скорость.
Чарльз изогнул бровь. Бывает, брови говорят о многом, и мистер Лилль сразу поник.
– Признаю, – сказал он, – я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь другой играл столь же быстро.
– Вивьен, – прошептала Софи. – Ее звали Вивьен.
– Да, Вивьен, – подтвердил месье Эстуаль. – Теперь я хорошо ее вспомнил. Она была невероятна. Mon Dieu[11], какая скорость! Я и не думал, что такое возможно.
– Но играть так было неправильно, – заметил его помощник. – На меня она впечатления не произвела.
– Зато произвела на меня, – признался месье Эстуаль. – И какое! А меня впечатлить не так-то просто.
Благодарить хозяев и прощаться с ними пришлось Чарльзу. Софи говорить не могла. Ей нужно было сохранить эту музыку в памяти. У Софи в голове был особый уголок – спереди и слева, – где она хранила музыку. Теперь она поместила туда и эту мелодию.
10
Теперь у них было имя, и это все меняло. На следующий день Чарльз записался на прием в полицейский архив, заполнив бланк аккуратными печатными буквами.
– Nom du disparu, – сказал он. – «Имя пропавшего». Вивьен Верт.
Тут он помедлил.
– В следующей графе нужно указать имя заявителя.
– То есть наше? Что мы напишем? – спросила Софи. – Обманем их? Мы ведь не будем называть свои настоящие имена?
– Конечно, нет. Но даже так это довольно сложно, – ответил Чарльз. – Строго говоря, дорогая моя, мы с тобой в бегах. На самом деле, как мне кажется, тебе лучше остаться в гостинице.
