Покорители крыш - [13]

– Теперь все в порядке? – спросил Чарльз. Платка у него не было, поэтому он высморкался в чистый носок. Софи показалось, что так прозвучали фанфары надежды. – У тебя есть все необходимое?

– Пожалуй, да. Хотя, вообще-то… – У нее в животе заурчало. – Есть у нас хоть что-нибудь съестное?

– Конечно! Как я мог забыть? В любом путешествии важнее всего еда. В поезде есть вагон-ресторан, но он откроется лишь через несколько часов, поэтому я кое-что с собой прихватил.

Чарльз подошел к прикрепленному к стене деревянному столику и принялся освобождать карманы. Первым делом он вытащил шесть яблок, затем сосиски в тесте, которые своими крошками засыпали ему все пальто, и толстый кусок желтого сыра. Из кармашка для часов он вынул пакетик с солью. Наконец, как фокусник, он вытащил из-под шляпы половину жареной курицы, завернутую в промасленную бумагу.

– Как здорово! Как чудесно!

Софи выложила на стол свое печенье, но булку оставила на потом. Все продукты она сложила в стопку.

– Вот! – воскликнула она, когда стопка дошла ей до кончика носа. – Лучше и быть не может.

– Теперь у нас есть все, что надо?

– Угу.

Софи откусила кусок сыра. На вкус он был чудесным, соленым и сливочным, причем одновременно. Состав содрогнулся и поехал вперед. У Софи были Чарльз, жареная курица и приключение.

– Все-все, – с набитым ртом сказала она.

* * *

В Дувре они пересели с поезда на корабль. Погода была переменчива. Перед ними волновалось море – серое, разнузданное. Софи старалась не смотреть на волны. Она старалась не вспоминать о мертвых женщинах.

– Все в порядке? – спросил Чарльз.

Софи кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

Вдобавок ко всему среди пассажиров на борту был полицейский. Софи твердила себе, что здесь он не по ее душу и, скорее всего, просто едет в отпуск, но при взгляде на него все равно мурашки бежали по коже. Чтобы скрыться из виду, Софи тихонько отошла на другую сторону судна и оказалась одна на прогулочной палубе. Она старалась не обращать внимания на море. Однако это было все равно что не обращать внимания на человека с пистолетом – просто невозможно. Море простиралось до самого горизонта, но, сколько Софи ни щурилась, Францию разглядеть не получалось. Вцепившись в поручень, она старалась не паниковать.

Чарльз разглядел ее лицо с другого конца палубы. Он бесшумно подошел к Софи и положил руку ей на плечо – очень ласково, почти как мама.

– Прислушайся! – сказал он. – Слышишь?

Но Софи слышала лишь море.

– Что? – От страха она стала более раздражительной, чем хотелось бы. – Что я вообще должна услышать?

– Мурмурацию! – пояснил Чарльз. – Это добрый знак.

– Что-что?

– Мурмурацию. Когда море и ветер что-то шепчут друг другу, кажется, словно украдкой смеются люди. Вот опять! Слышишь?

Софи это не убедило.

– Шепчут только люди. Море рокочет. Ветер завывает.

– Нет. Порой море и ветер перешептываются. Они давние друзья.

– О…

Отняв одну руку от поручня, Софи взяла за руку Чарльза, вдохнула запах его пальто и выпрямила спину.

– Когда их голоса сливаются, – сказал Чарльз, – это сулит удачу. Мурмурация. Добрый знак.

7

Софи не догадывалась, с какой проблемой придется столкнуться, когда они с Чарльзом окажутся на Северном вокзале Парижа. Пока она стояла, прижимая к груди футляр с виолончелью, английский проводник из поезда изучал небо.

– Скоро снова пойдет дождь, сэр. Надеюсь, вы захватили зонты.

– Я англичанин, – ответил Чарльз. – У меня всегда с собой зонт. Я не вышел бы из дома без зонта, как не вышел бы и без головы.

– И все же я бы на вашем месте поскорее нашел гостиницу, сэр. Не нравится мне, как хмурится небо.

Именно в этот момент Софи и поняла проблему. Странно, как это не пришло ей в голову раньше, но в спешке она и не подумала, что им делать после прохождения английского пограничного контроля.

– Чарльз, – сказала она, – где мы будем ночевать?

– Очень хороший…

– А еще, – перебила она, – что мы будем делать дальше?

– Очень хорошие вопросы, Софи, – ответил Чарльз. – На первый ответить просто. Гробовщик оказался очень приятным человеком. Он порекомендовал прекрасную маленькую гостиницу на берегу Сены. – Чарльз поднял портфель. – Мы возьмем таксикэб.

У вокзала выстроилась длинная вереница экипажей. Выглядели они по-разному: одни казались потрепанными и довольно грязными, а другие блестели и пахли карболовым мылом[2]. Софи больше всех понравился тот, что был выкрашен в серый с серебром. Лошадь была под стать экипажу – с узкой мордой, она казалась умнее остальных лошадей. Она была похожа на Чарльза; впрочем, Софи решила об этом не говорить.

– Можем мы взять этот экипаж? – Софи протянула серой кобыле последний кусочек шоколада. – Кажется, лошадь совсем заскучала.

– Конечно.

Чарльз протянул извозчику несколько монет, и тот принялся грузить в экипаж их скромный багаж.

– Должен сказать, во Франции очень симпатичные лошади, – заметил Чарльз. – В Париже мне сразу хочется причесаться.

Софи посмотрела по сторонам – на деревья, возвышающиеся над домами, и на мощеные улицы, извивающиеся во всех направлениях. Юбки на женщинах здесь сидели не так, как в Лондоне, а сами женщины как будто скользили, словно двигались под водой.