Покоренный Кавказ (сборник) - [182]

Немного спустя с западной стороны взобрался полковник Радецкий с двумя батальонами Дагестанского полка. Войска с барабанным боем стали окружать аул.

Защитники Гуниба были озадачены появлением русских со всех сторон и в беспорядке бросились бежать в разные стороны, падая один за другим под ударами солдат. Часть же мюридов во главе с Шамилем ускакала в аул Гуниб и засела по саклям, сбросив с кручи свои орудия. В то время к месту боя прибыл князь Барятинский, который приказал прекратить все еще продолжавшуюся перестрелку. Начались переговоры, тянувшиеся два часа, после которых показалась толпа горцев и среди нее верхом на лошади красовался во всеоружии Шамиль.

«Ура!» потрясало воздух… Напуганные горцы оторопели и остановились; видно было, что этот победный крик оглушил Шамиля, надрывал его сердце… Успокоившись, он направился далее к березовой роще, находящейся в версте от аула, где, сидя на камне, ожидал его князь Барятинский.

Подъехав шагов на тридцать к роще, Шамиль слез с коня и, убитый горем, растерянный, что-то лепеча себе под нос, подошел к главнокомандующему, окруженному блестящей свитой. Ожидая, что его встретят словами: «Что, донгуз [свинья], где твоя шашка, которую ты мне предлагал взять самому?» – и потребуют отдачи оружия, Шамиль решился тотчас же заколоть себя, если б это ожидание исполнилось. Но когда с ним заговорили ласково, он сначала не поверил своим ушам, побледнел и приготовился было сказать речь, но слова замерли у него на губах, а язык не повиновался.

Барятинский, сделав шаг вперед, громко сказал:

– Шамиль! Ты не принял условий, которые я тебе предлагал, и не захотел приехать ко мне в лагерь. Теперь я приехал за тобою. Ты сам захотел предоставить войне решить дело, и она решила его в нашу пользу.

После этой речи знаменитый пленник взволнованным голосом ответил:

– Сардар! Я не внял твоим советам – прости и не осуждай меня. Я простой уздень, тридцать лет дравшийся за религию; но теперь народы мои мне изменили, наибы мои разбежались, да и сам я утомился борьбою.

Таким образом, Гуниб очутился в русских руках.

При штурме было взято в плен около 100 мюридов и 4 орудия. Потеря русских заключалась в 9 офицерах, 162 нижних чинах и 9 милиционерах убитыми, ранеными и контуженными.

Занятием Гуниба и пленением Шамиля закончился ряд геройских подвигов кавказских войск, поведших к окончательному покорению Восточного Кавказа. 26 августа было отслужено торжественное молебствие и произведен парад войск, которым был объявлен следующий лаконичный приказ: «Шамиль взят, поздравляю Кавказскую армию!», а в столицу была отправлена такая депеша: «Гуниб взят; Шамиль в плену и отправлен в Петербург». На нее Барятинский получил ответ от императора Александра II, в котором, между прочим, вот что было написано: «Слава Тебе, Господи, и честь, и слава тебе и всем нашим кавказским молодцам!»

Плененный Шамиль со всем своим семейством был отправлен через Харьков в Петербург. В это время император Александр II смот рел войска в Чугуеве. Бывший великий имам Чечни и Дагестана был отвезен туда и удостоился представиться императору.

После этого он был поселен на жительство в Калуге, где и прожил до 1870 года. В этом году он был переведен в Киев, а отсюда со всем своим семейством отпущен в Мекку. В 1871 году Шамиль умер во время пребывания в Медине. Так кончил свою жизнь этот замечательный человек, оставивший по себе в истории неизгладимый след.

Последние годы борьбы за Кавказ

Восточный Кавказ пал к ногам русского царя. Чечня, оба Дагестана – Нагорный и Прикаспийский, – казикумыки, ханства Закавказья потеряли в Шамиле свою душу, потеряли вождя, за которым привыкли следовать беспрекословно. В Чечне в 1860 году вспыхнуло было восстание, но оно теперь было без труда подавлено; заволновался было вместе с Чечней и Дагестан, но и его русские войска успокоили без особенных усилий. Теперь о войне и речи не было. С исчезновением Шамиля горцы Восточного Кавказа перестали быть воюющей стороной. Они являлись мятежниками, бунтовщиками и более ничем.

По отзывам современников, Европа была поражена усмирением Восточного Кавказа. Европейским вершителям политических судеб, страшившимся России и после севастопольского погрома, нужен был бурный, волнующийся Кавказ, связывавший руки России. Один из крупных дипломатов Европы, когда пришло известие о сдаче Шамиля, выразился даже, что вместе с этим не стало ни независимой Турции, ни независимой Персии.

А в это время русским предстояло еще развязаться с Западным Кавказом и этим завершить умиротворение края. В предыдущей главе было уже упомянуто, что на правом фланге занята была Адагумская равнина и возведено укрепление Майкоп. Вскоре после этого по Лабе и Урупу было устроено несколько новых казачьих станиц, а затем на берегу Черного моря вторично были заняты Гагры, чем обеспечивалась Абхазия от набегов черкесских племен. В 1860 году начальником правого фланга был назначен покоритель Чечни генерал Евдокимов, возведенный в графское достоинство. Еще до появления его в Закубанье генерал Филипсон энергически действовал против черкесов, применяя к ним те же меры, какими пользовался Евдокимов при умиротворении Чечни. Племена черкесов, добровольно покорявшиеся, должны были переходить на новые места, отводимые им по указаниям русских властей с таким расчетом, что они должны были селиться среди русских. Племена же, отказывавшиеся от покорности, отбрасывались в бесплодные горы, оттеснялись к морю, а здесь им только и оставалось, что уходить в Турцию, если они не соглашались отдаться под русский надзор. Особенно энергично приходилось действовать против шапсугов, абадзехов, бжедухов, убыхов и натухайцев, самых неукротимых из черкесских племен. Русские отряды шли от Кубани к берегу Черного моря и от Лабы и Белой в глубь страны, шли не столько сражаясь, сколько колонизируя страну. 20 ноября 1859 года генерал Филипсон заставил абадзехов принести присягу на верность России. Вслед за абадзехами подчинились бжедухи и натухайцы, селившиеся в устьях Кубани. Напрасно пытался знаменитый Шамилев наиб Магомет-Эмин поднимать их против русских, – с падением имама умалилось до ничтожества и его значение. После целого ряда неудачных попыток Магомет удалился в Турцию, и, таким образом, черкесские племена лишились единственного вождя, который мог бы сплотить их и стать во главе их. В это время на правый фланг прибыл граф Евдокимов. Он повел наступление на закубанских горцев с еще большею решительностью. Свои войска он разделил на два отряда – Адагумский, действовавший против шапсугов, и другой отряд, направленный с Лабы и Белой в низовья реки Пшиш. Где только ни проходили русские отряды, везде вырастали казачьи станицы. Край быстро изменялся; воинственное, буйное население его сменялось мирным. Осенью 1861 года Кубанскую область посетил император Александр Николаевич, оставшийся вполне довольным достигнутыми результатами. Ободренный этим, Евдокимов с усиленной энергией продолжал свое дело, причем, по мысли императора, всем черкесским племенам, не пожелавшим перейти в русское подданство, было предоставлено право выселиться в Турцию. Но черкесы, очевидно, еще ясно не представляли себе своего положения и продолжали борьбу. Тогда Евдокимов в феврале 1862 года двинулся сам с сильнейшим отрядом в глубь страны Адыге на реку Пшеха. Абадзехи оказали ему упорнейшее сопротивление, но были рассеяны; через их леса были прорублены просеки, проложены дороги. Все племена, жившие между реками Ходзь и Белой, были выселены на Кубань и Лабу. С 8 по 29 марта были перенесены на новые места с лишком девяносто аулов. В апреле Евдокимов проник, перейдя Черные горы, в считавшуюся недоступной Даховскую долину, в которой поставил казачью станицу. Путем устройства тридцати пяти станиц на своем пути Евдокимов создал Белореченскую кордонную линию, благодаря чему было обеспечено укрепление русских по рекам Пшиш, Пшеха и Курдумис.