Покоренные страстью - [108]

— Нам надо поговорить. — Они произнесли это вместе.

Рэм смотрел на нее со смягчившимся лицом.

— Кажется, это впервые, когда мы в чем-либо согласны друг с другом, — чувствуя комок в горле, сказал он.

— Можно, я первая? — попросила Огонек. Ее голос был все еще хриплым от ран в горле.

— Хорошо, — кивнул мужчина, присаживаясь на край кровати, но не прикасаясь к Тине.

Она прерывисто вздохнула, готовясь признаться во всем, чего бы ей это потом ни стоило:

— Я всегда была против тебя, еще даже до того, как мы познакомились. Когда мой младший брат не вернулся из набега, я узнала, что его захватил ты. Само имя Дугласа всегда означало для меня страх и омерзение. Ты помнишь, как я изобразила из себя жертву несчастного случая недалеко от замка, но ты и понятия не имеешь, что творилось в моей душе, когда я лежала там, в грязи, и ждала, пока меня найдут. Я боялась тебя и ненавидела, я поклялась, что освобожу своего брата из лап мерзкого Дугласа или погибну сама. Теперь ты знаешь, что, увидев тебя впервые, я уже была твоим заклятым врагом. — Тина на минуту закрыла глаза, глубоко вздохнула и продолжала: — При виде ожогов Дэвида я прокляла тебя. Прошло немало времени, прежде чем я поняла, что ожоги — его собственная вина, раз он поджигал посевы. В ту ночь, когда ты явился в Дун и без труда раскидал моих братьев и победил Патрика Гамильтона, я возненавидела тебя так, как никого в своей жизни не ненавидела. Потом ты унизил меня, с моей гордыней — за одно это я готова была тебя убить!

Рэм вспомнил, с какой смелостью Тина противостояла ему, только что победившему четверых мужчин. Он ценил смелость выше всех других качеств. Неудивительно, что он полюбил Огонька!

— Вся наша семья ненавидела ваш клан за гибель Дамарис. Когда глава клана приказал Бесс выйти за тебя, это чуть не убило мою мать. Потом разрушились планы нашей с Патриком женитьбы, и именно мать уговорила отца просить тебя жениться на мне и пощадить ее любимицу. Унижение, которое я испытывала в тот момент, можно было сравнить лишь с унижением, когда я узнала, что отец был вынужден заплатить тебе.

Рэмсей покраснел. Во всей этой истории он сыграл низкую роль. Голос Тины был еле слышен, она устала и тяжело дышала. Дуглас налил ей бокал медового напитка и, прежде чем подать, сам попробовал его. Сердце женщины вздрогнуло при виде этого жеста.

— Затем ты приехал с предложением, и я поняла, как ты меня презирал, а когда предложил помолвку вместо женитьбы, ты словно измазал меня грязью. — Она заколебалась, но потом решила ничего не скрывать. — Я пообещала самой себе и поклялась страшной клятвой, что отомщу тебе. Я знала, что должна так завлечь тебя, чтобы потом мой отказ разрушил всю твою жизнь и счастье. Ада рассказала мне, что существует только одна вещь, которая дает женщине власть над мужчиной. Она объяснила, что можно не любить тебя, но необходимо научиться любить секс. — Тина прикрыла глаза, чтобы спрятать набежавшие слезы. — Когда ты изменил название корабля с «Валентины» на «Месть», я решила, что раскрыла твою тайну. Все наши отношения строились на возмездии. Наша ненависть друг к другу убила ту любовь, что могла бы расцвести. Наш ребенок не смог бы выжить. Это моя вина, и я всегда буду страдать от этого.

Накрывая ее руку своей, лорд почувствовал капнувшую на нее слезинку.

— Не плачь, Тина. Я не вынесу этих слез.

Она прошептала:

— Кровоточащее сердце Дугласов… Я поклялась, что кровоточить будет твое сердце, а не мое. Как мы подходим друг другу». Леди-мстительница… Лорд-мститель.

Рэм напрягся.

— Ты знаешь?

В полном изнеможении Тина опустилась на подушки. Ее локоны рассыпались по постели, напоминая огненные ручейки. Еще никогда она не выглядела такой слабой и беззащитной, такой изысканно-прекрасной. Лорд чувствовал какое-то опустошение, как будто из него вынули душу. Если в жизни каждого человека существует некая пропасть, то он только что достиг ее дна. Без тени сомнения Рэм знал, что любит эту женщину, любит безрассудно, и все же она ожидала от него только мести. События неизбежно вели к худшему, как в греческой трагедии. Тина, как Пандора[22], была послана ему в наказание, и вдвоем они открыли ящик со всеми людскими несчастьями. Одна только Надежда осталась на дне ящика, чтобы поддержать его в беде. И это было единственной правдой. Огонек знала, что он — «лорд-мститель», но не выдала его. Утверждала, что все, чего она добивалась, — это отмщение, но не стала мстить.

Когда Дуглас разделся и скользнул в постель рядом с ней, его невеста уже спала. Легким, как перышко, поцелуем он коснулся лба женщины.

— Я рядом, если нужен тебе, — пробормотал Рэм.

Глава 30

С первым лучом солнца Тина проснулась, но продолжала лежать очень тихо, чтобы не побеспокоить Рэма. Ночью он отбросил одеяло и закинул руки за голову. Ее взгляд скользил по обнаженному телу мужчины. Плоский живот, широкая грудь, покрытая темными волосами, массивные плечи, шея с выпирающими венами — он был красив и мужествен и необъяснимо привлекал и притягивал ее. На великолепном теле лорда виднелись боевые шрамы, но они придавали ему еще больше шарма. Огонек сдвинула одеяло до пояса и протянула руку. Контраст между ними возбуждал ее с первого раза, когда они занимались любовью при свете. Ее нежная кожа, гладкая и бледная, казалась почти прозрачной, а его — больше напоминала ту, из которой шили куртки. При прикосновении жестких рук Дугласа и ее телу Тина едва сдерживалась, чтобы не закричать от волнения. Он лежал на ее пылающих волосах, придавив их, и Огонек подумала, как странно, что они с женихом принадлежат к одной и той же расе. Лицо Рэма с острыми скулами было словно высечено из гранита, а цвет его длинных, до плеч, волос напоминал вороново крыло, с тем же иссиня-черным оттенком. Леди покраснела от собственных мыслей, заставивших ее соски набухнуть, а лоно запылать. Физическое притяжение Дугласа действовало на нее безотказно, пробуждая желание прикоснуться к нему, ощутить его вкус. Впервые Тина призналась себе, что для нее очень важно, с кем именно она занимается любовью, что только Черный Рэм так возбуждает ее. И, если в ней пробудилось желание, значит, она больше не больна. Конечно, она еще очень слаба для того бурного секса, что предпочитает Сорвиголова, но Огонек жаждала его объятий, его поцелуев. Внезапно она поняла, что серые глаза лорда разглядывают ее, и натянула одеяло до подбородка, засмущавшись, как девчонка.