Покорение - [74]

Пума скривил лицо от унижения. Что он может предложить — свою любовь.

Любовь? — запищал тот же ехидный голосок. — И ты — сможешь полюбить испанку? Ты же ненавидишь испанцев!

Пума снова пришпорил жеребца, подстегиваемый воспоминаниями о своих унижениях, перенесенных от испанцев.

Когда он въехал в деревню, была полночь. Он остановил жеребца и вбежал в вигвам.

Она спала. Ее волосы рассыпались по постели; на них бросала отсвет луна и золотила их — и ее лицо казалось тихим и покорным в свете луны.

Покорным. То самое слово, которое употреблял Хуан Энрике в своем письме — и Пуме сделалось тошно при воспоминании о нем. Глаза Пумы враждебно сощурились: Дельгадо не отнимет у него его женщину! Никто не отнимет у него Кармен, поклялся себе Пума. По крайней мере, ни один испанец!

Сбрасывая на ходу одежду, он подошел к спящей Кармен. Опустился возле нее, все еще тяжело дыша от долгой езды. Она проснулась. Ее бирюзовые глаза на миг испуганно уперлись в него, но потом ее сонное лицо осветила улыбка. Она протянула к нему руки, и он встретил ее объятия. Он вошел в нее, отчаянно желая соединиться с ней, быть с ней, никому не отдавать ее, никуда не отпускать.

Отдышавшись, Пума привстал на локтях и пристально поглядел на Кармен.

— Он не получит тебя, — пробормотал Пума.

Кармен моментально очнулась и села в постели, растерянно поднеся руку к горлу:

— Пума? О чем ты?…Что такое?..

Он метнул на нее гневный взгляд.

— В чем дело? — Глаза Кармен распахнулись от удивления и тревоги. Она уже видела эти сверкающие огоньки в глазах Пумы и знала, что это недобрый знак. — Пума, в чем дело?

Он сильной рукой взял ее за подбородок. Увернуться было невозможно:

— Посмотри на меня, — проговорил он, пронзая ее ледяным взглядом. Она встретила его взгляд глаза в глаза.

— Не подумай встретиться с ним. Я не отпущу тебя.

— С кем? — ее удивление достигло предела.

— С твоим женихом. — Он четко выговорил это слово.

— Пума, я хотела сама поговорить с тобой об этом. — Ее страшило, что он так возбужден.

— И никаких слез, никакой мольбы! Ты останешься со мной. — Его слова звучали отрывисто, грубо.

— Я не хочу видеться с ним, я не хочу его! — почти прокричала Кармен, но остановилась под холодным, жестким взглядом Пумы.

Хорошо, мы поговорим потом, подумала Кармен, когда он остынет. Она подыскивала слова, подходящие моменту. Когда она подняла глаза, Пума одевался.

— Куда ты?

— Я привез тебе антилопу. Разделай ее, шкура пойдет на одежду. Я уезжаю на охоту. Скоро вернусь.

Его слова звучали холодно. Она с трудом раскрыла рот, чтобы спросить:

— Когда ты?..

— Я не собираюсь отчитываться перед испанкой, — резко, грубо сказал Пума. И ушел в ночь.

Кармен слышала, как тяжелый галоп его жеребца растаял в тишине ночи. И разрыдалась.

Глава 35

Кармен лежала, всхлипывая, под одеялами. Потом, отплакавшись, не в силах больше переносить собственной наготы, она медленно оделась.

И вдруг снаружи вновь послышался топот копыт. Пума вернулся! Он вернулся к ней!

Кармен села, вытирая слезы. Ей стало легко и весело: она все простила. Он сам пожалел, что так грубо и бессердечно обошелся с ней. Он попросит прощения! Она выжидающе смотрела на дверь.

Но человек, который вошел, был не Пума. Это был Голова. Он был гол по пояс, и его лицо было раскрашено устрашающими черными красками. Его глаза сверкали; в руках он держал свитое лассо.

Кармен испугалась, но не могла поверить собственным глазам: нет! Этого быть не может! Прежде чем она смогла закричать, он схватил ее и заткнул ей рот своей потной рукой. Глаза Кармен были огромны от испуга, сердце билось, готовое выскочить из груди.

Голова ловко связал ей руки лассо, потом заткнул рот кляпом и завязал платок вокруг головы. Потом, другой веревкой, он связал ей ноги, пока она не начала выгибаться от боли. Захрипев, он взвалил ее на плечо, как мешок с зерном; потом оглядел вигвам, снял с гвоздя кожаный мешочек с приданым Кармен и вышел. Все произошло так быстро, что Кармен гадала, не приснилось ли ей это. Только боль от веревок давала понять, что это не страшный сон.

Голова перебросил ее через седло, связал ей руки и ноги под животом лошади; потом вскочил на своего коня и повел его прочь от деревни. Кармен боролась, пытаясь кричать, чтобы разбудить жителей, но только беспомощные хрипы вырывались из-под повязки.

Только не это! Донья Кармен Иоланда Диас и Сильвера — ты и так уже достаточно настрадалась: за что столько мук! Но запах лошади, вгрызающиеся в ее тело веревки и острые кости лошадиной спины — все это было слишком реально. Когда Голова пустил лошадь галопом, Кармен думала, что умрет. К счастью, ехали они недолго. Когда небо стало светлеть и окрашиваться лучами восходящего солнца, они остановились возле груды камней, и к ним присоединились еще несколько апачей.

Один из них, не говоря ни слова, развязал Кармен ноги и помог ей сесть на лошади. Хотя он не развязал ей рук, но вытянул изо рта кляп, и она была благодарна ему и удивлена его молчаливым благородством. Ей даже показалось, что в глубине его черных глаз она видит сочувствие. Затем, не взглянув на нее больше, он вскочил на свою лошадь. Кармен подумала о Пуме: может быть, этот человек знает Пуму, поэтому старается облегчить ее участь.