О том, что происходило на собрании Комиссии — Тартамелла знал в общих чертах после пересказа в исполнении взбешенного Дона. И в целом он был согласен с рассуждениями Костелло относительно аферы, в которую Бонанно может втянуть другие сицилийские кланы своими необдуманными действиями. Особенно его напрягла попытка пристрелить в том баре переговорщика от русских. Но спорить с боссом в данный момент виделось бессмысленной затеей. И не похоже, что в ближайшие дни он успокоится. Нет, криков-то точно станет поменьше, но Тартамелла знал, что если Джо что-то втемяшит себе в голову — то это всерьёз и надолго. И потому не удивился, когда Джозеф попросил его собрать в кабинете капо семьи. На это ушло около двух часов, кого-то пришлось даже поднимать из постели, прежде чем трое капореджиме расселись в кабинете уже немного успокоившегося к тому моменту Бонанно.
— Сегодня мне и всем нам плюнули в лицо! — заявил он, обводя горящим взглядом верных помощников. — Меня обвинили в том, что я не могу управлять семьёй, обвинили в трусости, и я хочу доказать, что эти люди сильно ошибались.
"Ещё и в трусости? — подумал Тартамелла. — Чёрт его знает, меня же там не было".
— Завтра же мы собираем всех людей, — продолжил Бонанно, — всех, способных держать оружие, и едем в Гринпойнт. Наша задача — разнести это осиное гнездо к чёртовой матери, чтобы от Большого Ивана не осталось даже воспоминания.
— Правильно, надо было туда ехать ещё когда они замочили наших ребят, — согласился один из капо Лючано Стефано.
— А где он прячется, этот Большой Иван? — поинтересовался Багси Торричелли. — Гринпойнт не такой уж и маленький район.
— Если он не последний трус, то вряд ли будет отсиживаться в своей берлоге, когда мы спалим к чертям этот русский ресторан, — заявил Бонанно и бросил взгляд на запястье. — Итак, в 7 утра полный сбор, в 8 мы должны уже быть возле русского ресторана. Сколько у нас людей и сколько машин?
В течение следующих десяти минут Дон получил полную информацию о боеспособности и мобильности своей маленькой армии. На его лице наконец-то впервые за последние дни промелькнуло чувство удовлетворения. 350 бойцов, имеющих на вооружении пистолеты, дробовики, "томми-ганы" и даже пару пулемётов, полсотни автомобилей, включая три фургона, и главное — неукротимый сицилийский дух, перед которым русские никак не смогут устоять. Завтра начнётся потеха!
Когда все разошлись, Джо ещё раз взглянул на часы. Половина первого ночи. На сон оставалось от силы часов пять. А потом… Потом в бой! Он лично поведёт за собой своих воинов, как когда-то вёл свои центурии Гай Юлий Цезарь!
Пребывая во власти своих мечтаний, Бонанно с бокалом граппы в руке подошёл к окну, отодвинув в сторону тяжелую портьеру и открыл форточку. Душно, наверное, будет гроза. Вон вроде бы на горизонте уже посверкивает.
Из окна его выстроенного на холме дома открывался прекрасный вид на сверкавший огнями ночной Нью-Йорк. Где-то там, среди огней, и дом тёщи, у которой сейчас гостят жена и дети, по которым Джозеф уже успел соскучиться.
Единственное, что портило панораму — росший метрах в ста прямо напротив дома раскидистый платан. Джо давно подумывал отдать команду спилить дерево, но всё как-то не доходили руки.
"Завтра разберусь с русскими и займусь деревом", - подумал он, поднося бокал к губам.
В это мгновение ему почудилось, что на фоне полной луны в ветвях платана обозначилось лёгкое движение. Вроде бы человеческая фигура. Он с минуту вглядывался в переплетения ветвей… Нет, ни одного движения, в такую безветренную погоду даже ветви не шевелятся.
"Это, наверное, от усталости, день выдался тяжёлым".
Джо ещё раз пригубил граппы, и поднял руку, чтобы задвинуть портьеру, но в этот миг в кроне платана словно кто-то чиркнул зажигалкой, высекая искру, а долю секунды спустя в стекле появилась аккуратная дырочка, и не менее аккуратное отверстие — на лбу Бонанно. А вот выходное было не таким аккуратным, потому что пуля калибром 7,62, выпущенная с сотни метров из винтовки "M1 Garand", разворотила затылок главы семьи Бонанно, мозговое вещество которого разметало по кабинету.
Кусок плоти, ещё недавно бывший всемогущим мафиози Нью-Йорка, кулем свалился на иранский ковёр, подаренный главе клана Бонанно год назад одним из друзей семьи. Телу предстояло лежать здесь до половины восьмого утра, пока обеспокоенный отсутствием босса Тартамелла не толкнёт входную дверь.
* * *
Похороны Джозефа Бонанно получились пышными. Сначала было длившееся около часа отпевание в храме Святого Апостола Павла в верхнем Вест-Сайде, затем процессия переместилась на кладбище Грин-Вуд, где предполагалось захоронить останки покойного.
Собрались главы всех как нью-йоркских семей, так и семей из Чикаго, Баффало и Лос-Анджелеса. Каждый счёл своим долгом выразить соболезнования вдове покойного, добавляя, что готов оказать всемерную помощь ей и детям, стоит только к ним обратиться. Почерневшая от горя Фей Лабрузо лишь механически кивала, не поднимая глаз. Лишь однажды она осмелилась посмотреть в глаза подошедшему. Этим человеком был Фрэнк Костелло, одетый в тёмный, с иголочки, костюм. Он по-отечески обнял вдову, прошептав ей на ухо:
