Покончить с неприступною чертой... - [2]
– Кто? Петра? Да, прямо на восток от нас, вон за той грядой.
Он перестал петь, а только насвистывал.
– В России, – сказал я ему, есть сейчас очень популярная рок-группа, которая поет "Прощай Америка, где я не буду никогда..." Про "Красную скалу", наверно, из той же серии?
Мечты о недостижимом и недостигнутом?
Довале поглядел на меня искоса, перестал свистеть и несколько секунд что-то рассматривал на приборном щитке.
– Недостигнутом, говоришь? Я знаю человека, который ходил туда и вернулся живым. Он презирал границы, как, наверное, этот наш путешественник в Стамбул. Но сейчас время поганое, границы другие, чудаки тоже... Я был в "цанханим" всю срочную и до "Маhапаха"[5] – в милуим. В "Литани"[6] меня ранили и списали в пехоту, делать эти треклятые БАТАШи[7], прости Господи... Хочешь услышать легенду, в которой нет ни слова вранья?
– Конечно! А что нам еще делать 4 часа?
Быстро темнело. Мы надели свитера, включили фары и сели у колес на ящики из-под привезенного провианта.
Довале начал:
– Я бредил этими историями еще мальчишкой, а в "цанханим" услышал о многом из первых рук. Буквально. Знаешь, вот эти мины, – он показал на забор из колючей проволоки – установили здесь, в Араве, только в 68-м, когда ООП стала второй властью в Иордании. До этого здесь был проходной двор, особенно во времена мандата. Тогда в Петру ездили школьные экскурсии. Не только в Петру – по всей теперешней Иордании, Сирии, Ливану, Египту, даже по Ираку...
– Был такой Меир Горовиц, – продолжал Довале. – Родился в Герцлии в 1934-м. В 48-м его родители развелись. Меир с отцом вступили в кибуц Эйн-Харод. Мать и сёстры – в кибуц Бейт-Альфа, тут же неподалеку. В кибуце он поменял фамилию – стал hAp-Ционом. Осенью 1951-го они с сестрой Шошаной, которой тогда было 14 лет, решили обойти пешком вокруг Кинерета. Проблема была в том, что сирийцы восточный берег держали под контролем, несмотря на перемирие с 49-го до 67-го года...
– И что же? Вот так просто, ни с того ни с сего двое детей пошли на такое дело?
– Ты правильно сказал: "двое детей". Так на то ж они и дети! Наши газеты так и писали "двое детей", хотя Меиру было уже 17 лет... Это потом, когда сирийцы их отдали обратно, за двоих своих офицеров. А когда захватили – пытали будь здоров, как взрослых! Целый месяц допрашивали их как шпионов...
– Да-а... Не сиделось евреям дома в 50-е годы... В России тоже песенка такая была:
Меня моё сердце
В тревожную даль зовёт...
– Не сиделось и не сидится. Тогда ходили в Петру, Литани, Вади Кельт, Хеврон; на Хермон поднимались... А сейчас – смотри: как отслужил солдат срочную – сразу шасть в Индию, на Дальний Восток, в Латинскую Америку... Это называется "тармилаут": тармиль, ранец или сумку свою солдатскую на плечо – и пошёл!
– И не началось оно в 50-е годы, – продолжал Дов, послав щелчком далеко в песок окурок сигареты, – "вдруг, ни с того, ни с сего", как ты сказал. Я же говорил, в 20-30-е годы в Петре побывало много туристов из еврейского Ишува. Но, ты знаешь что... цабарим среди них почти не было. В основном это были восточно-европейские сионисты: русские, поляки... Они были в поиске...
– В поиске чего?
– Ну, в поиске контакта, единения какого-то с новой землей... совместить своё детство, хедер в местечке с природой Эрец-Исраэль. В общем, сродниться с новой родиной, соединить прошлое и будущее... А вот поколению 40-х, "поколению ПАЛЬМАХа", это уже не нужно было. Им не так важно было знать Страну, как ощутить свою власть над ней. Например, свою возможность добраться до любого ее уголка. Англичанам это, конечно, было как серпом. Мандатные власти ограничили свободу перемещения евреев по Эрец-Исраэль. Ишув наш организовал тогда "масаот ПАЛЬМАХ" - длительные походы еврейской молодежи по Иудее и в Негеве. – это уже не только туризм и идеология, но и военная подготовка! Большинство ходивших в Петру в 50-е годы (кроме Меира) тоже были пальмахниками. После провозглашения Израиля ПАЛЬМАХ был распущен. ЦАХАЛ таких культпоходов, конечно, не устраивал, но одиночки продолжали свои путешествия, стремясь к новым "рекордам". Правда, линии перемирия 1949 года сильно мешали им, вот и пришлось залезать за "Зелёную черту"...
Довале замолчал. Полез в сумку, достал оттуда флягу и сделал несколько глотков. Вокруг нас была уже полная темнота.
– Эта линия нас душила. Мы все чувствовали невозможность, ненормальность этой ампутации. Башан – у сирийцев, Гуш Эцион, Йерушалаим со Стеной – всё это захватила Иордания… Знаешь, Арик Лави поёт еще одну песню – как раз на эту тему, "Песня Эхо".
Довале стал тихо напевать:
Утро взошло в синеве золотой,
Я, дыша глубоко, шёл тропинкой крутой,
И пел навязчивый куплет:
«Ах, что за синь!»
А эхо с Башана мне пело в ответ:
«Ах, что за синь... за синь... за синь... за синь!»
Лютое солнце как молотом бьёт,
Не видят глаза, заливает их пот,
Все силы истощены...
«Как я устал!»
И древние камни священной Стены
Кричат: «устал... устал... устал... устал…»
Вечер унёс изнурительный зной,
Я брёл по холмам и посадке лесной,
И песня катилась под склон:
«Я здесь один...»
И эхом ответил мне Гуш Эцион:
«Один... один... один... один... один...»
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.
В книге известного публициста и журналиста В. Чередниченко рассказывается о повседневной деятельности лидера Партии регионов Виктора Януковича, который прошел путь от председателя Донецкой облгосадминистрации до главы государства. Автор показывает, как Виктор Федорович вместе с соратниками решает вопросы, во многом определяющие развитие экономики страны, будущее ее граждан; освещает проблемы, которые обсуждаются во время встреч Президента Украины с лидерами ведущих стран мира – России, США, Германии, Китая.
На всех фотографиях он выглядит всегда одинаково: гладко причесанный, в пенсне, с небольшой щеткой усиков и застывшей в уголках тонких губ презрительной улыбкой – похожий скорее на школьного учителя, нежели на палача. На протяжении всей своей жизни он демонстрировал поразительную изворотливость и дипломатическое коварство, которые позволяли делать ему карьеру. Его возвышение в Третьем рейхе не было стечением случайных обстоятельств. Гиммлер осознанно стремился стать «великим инквизитором». В данной книге речь пойдет отнюдь не о том, какие преступления совершил Гиммлер.
В этой книге нет вымысла. Все в ней основано на подлинных фактах и событиях. Рассказывая о своей жизни и своем окружении, я, естественно, описывала все так, как оно мне запомнилось и запечатлелось в моем сознании, не стремясь рассказать обо всем – это было бы невозможно, да и ненужно. Что касается объективных условий существования, отразившихся в этой книге, то каждый читатель сможет, наверно, мысленно дополнить мое скупое повествование своим собственным жизненным опытом и знанием исторических фактов.Второе издание.
Очерк этот писался в 1970-е годы, когда было еще очень мало материалов о жизни и творчестве матери Марии. В моем распоряжении было два сборника ее стихов, подаренные мне А. В. Ведерниковым (Мать Мария. Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюк. – Париж, 1947; Мать Мария. Стихи. – Париж, 1949). Журналы «Путь» и «Новый град» доставал о. Александр Мень.Я старалась проследить путь м. Марии через ее стихи и статьи. Много цитировала, может быть, сверх меры, потому что хотела дать читателю услышать как можно более живой голос м.
«История» Г. А. Калиняка – настоящая энциклопедия жизни простого советского человека. Записки рабочего ленинградского завода «Электросила» охватывают почти все время существования СССР: от Гражданской войны до горбачевской перестройки.Судьба Георгия Александровича Калиняка сложилась очень непросто: с юности она бросала его из конца в конец взбаламученной революцией державы; он голодал, бродяжничал, работал на нэпмана, пока, наконец, не занял достойное место в рядах рабочего класса завода, которому оставался верен всю жизнь.В рядах сначала 3-й дивизии народного ополчения, а затем 63-й гвардейской стрелковой дивизии он прошел войну почти с самого первого и до последнего ее дня: пережил блокаду, сражался на Невском пятачке, был четырежды ранен.Мемуары Г.