Поколения - [20]

– Сегодня на борту "Энтерпрайза-В" погиб Джеймс Кирк. Я хотел бы почтить его память минутой молчания.

Клаксон тут же замер. На мостике вдруг наступила абсолютная тишина, когда не было ни звуков, ни движений.

Вместе со своей командой Зулу повернулся к видовому экрану и посмотрел на звезды, на тьму, на безмолвное будущее.

* * *

Леонард Маккой тихо проскользнул в небольшую стилизованную часовню неподалеку от штаб-квартиры Звездного Флота в Сан-Франциско и занял место в задних рядах, там, где солнечный свет, струившийся сквозь мозаичное окно, окрашивал стулья, ковер и ладони самого Маккоя в красный, голубой и фиолетовый цвета. Это было маленькое помещение без всяких украшений, за исключением длинных зеленых ветвей, испускавших аромат лилий, рядом с подиумом. Доктор намеренно пришел за сорок пять минут до начала, чтобы побыть несколько мгновений наедине с другом.

Нет, Кирка здесь не было. Это была всего лишь поминальная служба, не похороны. Джим покинул их, не оставив даже телесной оболочки: что ж, это было похоже на него. Капитан просто бесследно растворился в пространстве.

Маккой прислонился к спинке стула и глубоко вздохнул. Он мало спал прошлой ночью. Но даже когда удавалось заснуть, ему снился Джим, и он возвращался на много лет назад, к той миссии, когда капитан исчез, находясь на корабле-призраке "Релиант". Тогда они тоже думали, что он погиб. Но он был просто пойман в ловушку, в подпространстве.

В снах Маккой снова видел Кирка, парившего в волшебном полете, одетого в космический костюм и размахивавшего руками.., так же, как это было тогда, во время пространственной интерфазы, когда его призрачные очертания появились на мостике.

Только во сне Кирк не просил жестами о помощи, а приветствовал его. Улыбался, приглашая доктора присоединиться к нему. Маккой плакал от радости, видя друга счастливым и умиротворенным, и проснулся со слезами, которые ручьями стекали по щекам.

Наступали моменты, когда понимание того, что Джим ушел безвозвратно, наполняло его горечью. Однако этих моментов было гораздо меньше, чем тех, когда его скорбь отступала на второй план перед осознанием того, что Джим прожил прекрасную, достойную восхищения жизнь и сделал больше, радовался большему, испытал больше, чем многим когда-либо удастся.

Дверь мягко открылась. Маккой повернулся на звук и поймал взгляд Спока, который смотрел через открывшуюся щель. Вулканец увидел доктора и, отступив назад, начал снова закрывать дверь.

Маккой встал и шагнул в проход:

– Нет... Постой, Спок! Пожалуйста, войди... – Спок заколебался в дверном проеме:

– Я не хочу беспокоить вас, доктор.

– Если бы это был кто-нибудь другой, Спок, я бы предпочел остаться один. И я никогда не надеялся встретиться с тобой при подобных обстоятельствах.., но я рад, что ты здесь. – Глядя на вулканца, Маккой почувствовал, как подступила новая волна скорби, когда осознал, что они никогда больше не соберутся втроем. Джима никогда больше не будет с ними. Слезы подступили к глазам; доктор прочистил горло и взял себя в руки. Он думал, что достаточно долго горевал в одиночестве, чтобы не сорваться вот так, при других, и к тому же пообещал себе, что не поставит Спока в неловкое положение, расплакавшись на публике. Но обнаружил, что с трудом сдерживается, чтобы не разрыдаться на плече у Спока.

Маккою удалось неуверенно улыбнуться, когда Спок вошел внутрь; радуга цветов, отразившись от мозаичного стекла, пробежала по его лицу, на котором застыло торжественное выражение. К немалому удивлению Маккоя, Спок остановился перед ним, затем протянул руку:

– Доктор! Я тоже сожалею о случившемся. Но я рад видеть вас снова.

Маккой какое-то мгновение смотрел на протянутую руку (вулканцы были телепатами и, прикасаясь, обнаруживали с помощью этого физического контакта людей, у которых, с их точки зрения, сознание было хаотическим, беспорядочным), затем поднял глаза на друга и с благодарностью пожал ее. Пожатие Спока было твердым и теплым, и, как казалось Маккою, излучало такую умиротворенность, такое спокойствие и сострадание, что он почувствовал, как глаза снова становятся влажными.

– Я не могу поверить в это, – сказал Маккой с неожиданной болью. – Три дня прошло, а я просто не в силах привыкнуть. Не могу представить, что Джим ушел.

– Он ушел, – тон голоса Спока был спокойным, с едва заметным оттенком горечи, – верим мы в это или нет. – Он медленно выпустил руку Маккоя и кивнул на стулья:

– Может, нам присесть?

– Да, конечно. – Маккой снова занял свое место, вулканец устроился рядом. Некоторое время они наслаждались тишиной, их взгляды были направлены вперед, на лилии рядом с подиумом. Затем Маккой сказал:

– Спок, ты помнишь, как мы были в Йосемитэ с Джимом, когда он сказал, что всегда знал, что умрет в одиночестве?

– Да, – ровно ответил Спок.

– Никак не могу отделаться от мысли, что мне нужно было быть там рядом с ним. Конечно, я знаю, что ты не мог, что ты участвовал в миссии вместе с отцом, но я-то просто отдыхал с Джоанной, присутствовал на церемонии выпуска моей внучки. И, наверное, мог бы попасть на крестины "Энтерпрайза-В", если бы действительно хотел этого. Но.., я не хотел. Я, честно говоря, устал от Звездного Флота и не хотел тратить попусту время на борту корабля, где был совсем не нужен. Я не хотел, чтобы меня выставили на витрину. – Доктор заколебался. – Все время думаю, что если бы я был там, может быть...