Поколение победителей - [70]
— Зачем нам устраивать из этих бумагомарателей мучеников? Может быть, по опыту китайских товарищей отправить их в деревню, на перевоспитание?
И не дожидаясь возражений продолжил.
— Синявского в Кемерово, к шахтерам, в творческое путешествие. Даниэля в Горловку. Или наоборот. Оформим им творческую командировку по заданию партии. Пусть напишут роман не хуже «Поднятой целины», если уверены в своем таланте. В этих городах нравы у людей простые, если наврут где писатели, их же рабочие в угле и похоронят. Поделом. А получится что-то дельное, так настоящий социалистический реализм и опубликовать можно[112].
— Неожиданное предложение, — первым, к удивлению присутствующих, прореагировал редко вмешивающийся в «интеллектуальные» вопросы Кириленко. — Боюсь, это будет воспринято как слабость партии в борьбе с наймитами международной буржуазии.
— Уступка капиталистическому окружению, — резко добавил Мазуров. — Уверен, передовая советская общественность их осудит вместе с партией.
— Товарищи, вспомните, как Сталин гибко и аккуратно решил с Шолоховым и Горьким! — возразил Шелепин. — Уж ему жесткости было не занимать.
Косыгин немного удивился, получив от Шелепина записочку «воздержись». Впрочем, просил – получи, усмехнулся про себя премьер.
— Саша, ты не прав. — Микоян искренне рубанул стол ребром ладони. — Эти антисоветчики просто трусливые сволочи, посадить парочку надолго, вся их братия засунет себе язык в ж… Ну, в общем сами знаете куда.
Присутствующие заулыбались, отлегло. «И чего тут было думать?», читалась на лицах присутствующих.
— Предложение Александра полная му… Нецелесообразно, — вежливый Суслов постарался обойтись без грубости. — Такая уступка двурушникам нанесет огромный вред делу построения коммунизма не только в СССР, но и во всем мире. Что о нас будут думать за границей, если там будут печатать выпады подобных отщепенцев?
— Михаил, под твою ответственность? — Шелепин уперся взглядом в толстые линзы очков под небрежно зачесанной клочьями вбок седой шевелюрой.
— В Новочеркасске все прошло как надо, не так ли? — огрызнулся Суслов. — Да ты и сам, помнится, выступал за крайне жесткие меры!
— Саша, ну зачем ты так? — Попытался сгладить ситуацию Брежнев. — Я разговаривал с секретарем союза писателей Фединым, он твердо меня заверил в поддержке со стороны ответственных авторов.
— Синявский не Шолохов! — припечатал Воронов. И тяжеловесно пошутил: — В сельском хозяйстве не разбирается.
Александр Николаевич устало и медленно провел ладонями по лицу и снова взял слово:
— Я думаю… Нет! Я совершенно уверен, что эти щелкоперы поднимут вой. В Москве интеллигенты на солдат не полезут. Будут стоять с плакатиками перед Мавзолеем. Письма открытые писать, подписи сердобольных академиков собирать. И рассказывать про ужасы ГУЛАГа зарубежным корреспондентам.
Его никто не перебивал.
— Безусловно, я соглашусь с мнением большинства. — Шелепин обвел присутствующих взглядом, и опять уперевшись в глаза Суслова, продолжил: — Михаил, эта ошибка пусть будет на твоей совести.
…Синявский был арестован 8-го сентября, Даниэль 12-го. Доказательства публикации статей фигурантов в зарубежных изданиях были исчерпывающими. Но ожидаемой общественной поддержки, к удивлению партаппаратчиков, получить не удалось. За недолгое десятилетие оттепели общество вышло из-под контроля. Обкатанное на процессе Пастернака в 1958 году формулировка «не читал, но осуждаю!» дала сбой.
Во-первых, количество «читавших», по крайней мере в столице, оказалось на удивление значительным. Во-вторых, антисоветский характер текстов был совсем неочевиден. В-третьих, для большинства было непонятно, почему автор не может распорядиться своим произведением как хочет.
Наоборот, многие увидели в процессе возврат к темным временам сталинизма. Слабая и разрозненная культурная оппозиция получила знамя и сплотилась. Развернулась широкая протестная компания. Письмо в защиту арестованных подписало более 800 человек. Более того, 5 декабря, в День Конституции, случился небывалый «митинг гласности» на Пушкинской площади. Его, конечно, мгновенно разогнали, но сам факт перевернул сознание многих.
Развитие ситуации, аккуратно разогреваемое «комсомольцами», поразило ЦК до состояния временного паралича. Суслов, у которого в ушах стояли слова Шелепина «под твою ответственность, Михаил», до последнего пытался представить все в позитивном ключе. Начал действовать он только после митинга, когда Александр Николаевич с ехидной усмешкой зачитал на Президиуме записку Семичастного с крайне неблагоприятными фактами.
Впрочем, лучше бы Суслов ничего не делал вообще. С его подачи в январе 66-го в «Известиях» появилась публикация со значащим названием «Перевертыши», в «Литературке» – «Наследники Смердякова». Эффект получился строго обратным, примерно как при тушении пожара керосином. По коридорам ЦК волнами покатились смешки и упреки.
Даже Комитет Госбезопасности решил отмежеваться от политики арестов. Правда, прошло это в весьма своеобразной форме, но все же…
Записка Председателя КГБ В.Е.Семичастного и Генерального Прокурора СССР P.A.Руденко в ЦК КПСС. 25 января 1965 г.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью.
Еще не поздно. Часть II. На распутье. Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью. Закончено.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.
Миновал первоначальный шок, охвативший Петра Воронова после его «провала» из 2010 года в прошлое СССР. Тяжелое колесо истории перескочило на рельсы новой реальности, и какой она будет – уже никто не знает. Но жизнь продолжается, на фоне быта и производственных интриг главный герой не устает внедрять компьютерные технологии XXI века в 1967 году. Сложностей на этом пути более чем достаточно, даже простейшие клавиатура и дисплей с трудом укладываются в сознании ученых и инженеров прошлого.Между тем обогащенная знанием о будущем часть руководителей страны окончательно консолидирует политическую и экономическую власть и начинает осторожные реформы.
Угораздило меня попасть из 2010 года в 1965-й! С ноутбуком, RAVчиком и трагическим послезнанием о дальнейшей судьбе СССР! Но судьбы меняются. Вот и мне, русскому инженеру Петру Воронову, многое удалось изменить в этой реальности. Как? Да конечно же срочной, можно даже сказать, досрочной компьютеризацией всей страны. Несколько лет прошло, а СССР уже догоняет капиталистов. Как повернется в дальнейшем судьба моей страны, предсказывать не берусь: реальность-то изменилась. Но надежды на нормальное развитие есть, и одно я могу утверждать твердо: для спасения СССР я сделал все.
Обычный студент, наш современник, в 1926 году. На его пути будет все: тяжелейшие испытания, схватки и погони, встречи с великими людьми, любовь и деньги. Он побывает в Ленинграде, в Хельсинки, в Берлине, в Мюнхене, в Стамбуле, в Одессе и, конечно, в Москве. Он сумеет изменить историю России и мира. И сделает это с предельной, по-настоящему исторической достоверностью.
Фанфик — любительское сочинение по мотивам популярных оригинальных литературных произведений. (Википедия)Здесь собраны фанфики по альтернативной реальности, появившейся в романах Павла Дмитриева серии «Еще не поздно». Взято с официальной страницы П.Дмитриева на Самиздате. http://samlib.ru/d/dmitriew_p/.
Мой мир никогда не делился на части. Я жила мгновением и успешно справлялась со своими проблемами. Для меня не было деления на будущее, настоящее и прошлое.2015 год. Мое настоящее. В котором были мама с папой, четвертый курс университета с дипломной работой и дальнейшим обучением в магистратуре, друзья и спокойная жизнь. Я не знала, что будет дальше.3116 год. Мое новое настоящее. В котором где-то далеко на других планетах есть 3 капсулы сна с моими родными. Их необходимо найти!Я очнулась в далеком будущем на собственном корабле с долгом — продолжить дело отца и во что бы то ни стало не дать никому причинить вред моим новым друзьям и подопечным.ЧЕРНОВИК.
Любовная лирика всегда очень личный предмет. Трудно найти человека, который не испытывал бы подобные чувства внутри души, только не мог выразить словами то, что доступно поэту. Любовная лирика близка тому, кто сам погружен в негу нежности и буйство неистовых желаний.Любовная лирика в книге – это многогранная поэзия, где царствуют чудесные мгновенья, таинственный покой, томительный обман, очарование неземных чувств.Где бьются волны неземных чувств, сладостных молитв, возвышенных страстей – «всё то, что так и гибельно, и мило».
Руководство для выживальщиков от автора «оптимистичных (пост)апокалипсисов» от археопрограммирования — «Пламени над бездной», «Витлинга» и «Детей небес».Обычно произведения в жанре пост-апа эксплуатируют клишированный набор представлений о немедленном упадке человеческой цивилизации и ее откате в варварство планетного или галактического масштаба. На самом деле для любой сколько-нибудь развитой цивилизации потеря всего багажа накопленных знаний крайне маловероятна, как только достигается стадия повсеместной информатизации.
Рассказ описывает настоящее время. Главный герой повествования, одинокий парень, каких в нашем мире много. Можно сказать, что он самый обычный персонаж. Но! В один из дней он знакомится с женщиной, при обстоятельствах, которые по началу, можно было назвать «вольностью от скуки». Буквально за короткое время он влюбляется, и в тот же вечер, по своей рассеянности из за чувств нахлынувших на него, прощается с героиней, не узнав номера ее телефона. Существует ли любовь с первого взгляда, или это всего лишь «химия»? Сможет ли главный герой снова встретить девушку, которую так глупо потерял в тот вечер?
В книге собраны разнохарактерные стихи и песни Артура Арапова, написанные в конце XX и начале XXI вв. Многие представленные в сборнике песни неоднократно исполнялись со сцены, также их можно послушать в Интернете.
Когда вы смотрите на море, вы видите поверхность, а не глубину.
Ортодоксальная альтернативка со всеми атрибутами – прогрессорством и рояльностью.Наш современник попадает в 1965 год и начинает подыгрывать Шелепину, Семичастному и Ко против Брежнева. Много прогрессорства.