Поколение победителей - [48]

Дело начиналось просто. В крохотный городок Махарадзе (бывший Озургети) Кутаисского района каким-то шальным ветром занесло молодого члена партии Руслана с истинного грузинской фамилией Иванов. То ли девушка ему там приглянулась, или деньги кончились, но пошел он работать дубильщиком на небольшой кожевенный заводик, перерабатывающий крупнорогатое население окрестных холмов в дамские сумочки и прочие сопутствующие изделия. Местные жители эту должность не жаловали, тяжелая да вонючая, поэтому платили неплохо.

Особенно подружиться с коллегами не получалось, да он особо и не стремился. Но выпивали вместе частенько. Однажды он заметил, как из кармана инженера вывалилось несколько монет, явно золотых. Видимо, успел он чем-то насолить товарищу Иванову, потому что тот виду не подал, но жалобу написал с удовольствием. Так как брат первого секретаря Махарадзского горкома работал на этом же производстве, то свое творение Руслан отослал напрямую в КПГК Кутаисской области.

Секретарь ЦК Кутаисского обкома, он же Председатель КПГК, жалобу выкидывать не стал из-за ее явной вздорности и мелочности. Для богатой Грузии несколько золотых монет – сущий пустяк, мало ли откуда инженер их взял. Поэтому он включил материал в свой отчет перед республиканским центром. В самом деле, не давать же ход серьезным рассказам о солидных товарищах, не поймут. И все бы на этом действительно закончилось… Но после разговора с Шелепиным «валютные» жалобы резко понадобились товарищу Кучаве.

С молчаливого согласия Председателя КГБ Грузии товарища Инаури за спиной несчастного инспектора КПГК, по совместительству коммуниста-кадровика, давно забывшего, что на него повесили еще и такую обязанность, выросла специальная бригада 16-го отдела союзного КГБ. Дело в том, что права у КПГК были огромные, даже необъятные, но на бумаге. Попробуешь воспользоваться – не только на партсобрании взгреют, можно и партбилет на стол выложить. Но в такой ситуации… Буквально под диктовку комитетчиков расследованию был мгновенно дан официальный ход.

Нехитрая цеховая схема незаконного производства была раскрыта за пару часов. Благо, ее в этих патриархальных краях особо не скрывали. Судя по всему, об особенностях местного нелегального бизнеса на всем заводике не знал один только жалобщик. При настройке двоильных машин[40] была занижена толщина кожи, в результате чего при дополнительном прогоне спилка он делился на средний, и третий, он же нижний или бахромянный. Именно последний шел как необработанный цельный спилок на пошив строительных варежек и спецодежды для сварщиков и металлургов.

Средний же спилок прокатывался горячими прессами «под крокодила» в навечно закрытом на ремонт спортзале соседней школы. Там же он раскраивался на части сумочек, которые сшивались надомниками (по большей части работниками все того же предприятия) в целые изделия. При одинаковом с фасоне с фабричными, благодаря тиснению они выглядели существенно лучше, и прекрасно продавались. Директора магазинов с удовольствием брали их на реализацию по 20–30% от номинала.

Предприимчивый инженер был арестован буквально «на горячем» прессе, и, перед угрозой расстрельной статьи, сразу начал давать показания. Выяснилось, что его месячный доход составлял порядка 20 тысяч рублей. Из них примерно половина уходила фабричному начальству и прочим инстанциям, от которых зависел бизнес. Самое смешное, все было организовано как небольшое акционерное общество. А именно, пай в незаконной деятельности можно было купить или продать из расчета 5 тысяч рублей за 1%. Примерно четверть принадлежала первому секретарю горкома…[41]

Кроме хищения, инженер с партнерами раздавал огромное количество взяток. Фабричному начальству, милиционерам, разным проверяющим… От одних откупался натурой (парой сумочек), другим за невмешательство платил фиксированный оклад 300, 500 рублей в месяц. Что-либо скрывать в его положении было поздно, и листы протоколов заполнялись схемами и фамилиями, а камеры подельниками. Случилось доселе небывалое – под давлением неопровержимых улик прокуратура дала ордер на арест первого секретаря Махарадзского горкома, и он уже давал интереснейшие показания.

Дело под контролем Инаури и Шеварднадзе двигалось настолько быстро, что цеховики не успевали заметать следы. Местная номенклатура не понимала, как их прикрывать, слишком высоко находились инициаторы проверок. Более того, многие, сохраняя верность коммунистическим традициям, начали искренне топить соратников. Кто-то надеялся на карьерный рост, другие – на меньший срок.

Защитить могла только Москва, но там в суете совещаний и обсуждений Брежневу и Кириленко было не до просьб Мжаванадзе «глубоко разобраться в нездоровой ситуации». Проблемы космоса, изрядно подогретые невообразимым «кино», казались куда более важными и поглощали все внимание. Перегруженный механизм власти попросту отставал от быстро меняющейся обстановки.

В принципе, полученного материала уже хватало для серьезной чистки республиканского ЦК. Было очевидно, что первый и второй секретари в курсе незаконной деятельности и имеют с нее как минимум ценные подарки. А уж с учетом образа жизни супруги Мжаванадзе, «царицы Тамары»… Шелепину этого было достаточно, теперь даже фронтовая дружба с Брежневым не поможет Василию Павловичу удержаться в Президиуме. Еще неделя и кольцо замкнется, тогда ссылка послом в Буркина-Фассо покажется редкой удачей. Да и второму секретарю, Петру Родионову не усидеть на своем месте. Его прямая вина, недосмотрел, хорошо если отделается переводом кем-нибудь вроде замдиректора института марксизма-ленинизма