Поколение «NET» - [2]

— Если мои родители выгонят нас из квартиры, — прошептала Юля на ухо Тимофею. — Мы можем выкопать дыру в сугробе и жить там, как эскимосы, до лета.

— До лета они снег точно не уберут, — неожиданно раздраженно ответил Тим. Ему, иногда запинающемуся на ровном месте, передвижение «по шею в снегу» не нравилось больше, чем Юле, которой пока и идти никуда не нужно было.

На следующий день они вышли из дома. Погода не изменилось, природа была одета в белый верх и черно-белый низ, как в лучших традициях реалити — шоу «Apprentice», где офисный магнат подбирает себе заместителя. Юля это «реалити» не любила, ведь тех, кто вылетал из проекта, на работу уж точно никуда не брали, кому нужна такая атмосфера на трудовом месте, как показывали на экране?

Тело тут же испытало порыв упасть в сугроб, не потому что «зима, веселье, снежные ангелы каждому прохожему», а потому что под ногами было скользко. Только в этом городе бывает такое уникальное явление — лед, прикрытый грязью и водой. Стоило свернуть с одной из центральных улиц, где температура из-за большого количества машин на пару градусов выше, чем в других районах, как передвижение превращалось в игру «сапер». На глаз поверхность асфальта выглядело совершенно одинаково, но если ступать неосторожно, вполне можно было поскользнуться, провалиться в воду, в грязь, в снег (нужное подчеркнуть). То, что с первого взгляда выглядит, как мокрый асфальт, на поверку оказывается замаскированной и, главное, очень глубокой лужей.

Юля одела белом пальто: этакая kamikaze version зимней одежды, решиться на которую может только человек, лично не заработавший на данный предмет гардероба. Белый цвет толстил, делая её лицо, в сочетании со щеками, румяными от мороза, просто идеальным образцом физиономии здорового человека. Ни то чтобы кого-то волновало её здоровье, включая её саму. По приезду домой Юля всегда чувствовала себя хорошо: вся хандра, включая последствия активного отдыха на Родине, накатывалась позднее, когда возобновлялась учеба.

Меньше всех о Юлином здоровье заботился тот самый человек, на встречу с которым Юля шла, вцепившись в локоть Тимофея. Давно пора было запатентовать руки мужчин, как 100 % средство психологического успокоения. Как и любое плацебо, он работает безотказно — стоит девушке схватиться за руку своего молодого человека, законы физики изменяются напрочь, лед уже не скользит, а лужи приобретают твердое агрегатное состояние.

Тот самый человек уже стоял и ждал их с Тимом у метро «Маяковская», с наушниками в ушах и руками в карманах. Человеку периодически улыбались девушки, а он улыбался им в ответ, но делалось это не просто так. Он мастерски выдерживал паузу, достаточную для того, чтобы девушка, уже почти потерявшая его из виду, посчитала себя полной дурой, слишком романтичной и с чего-то возомнившей, что в наше циничное время еще можно заинтересовать парня улыбкой на улице. Она уже почти прошла мимо, ругая себя, как тут он улыбался ей в ответ. Девочка замечала улыбку боковым зрением, а потом, удивленная, неизбежно оборачивалась. Разыграно, как по нотам.

Человека звали Ваня, и, если бы существование дружеских отношений между особями противоположного пола было научно доказано, он определенно был бы обладателем нобелевской премии за дружбу. Впрочем, лично для Юли наличие дружбы между ними было давно обосновано на железобетонных фактах. Во-первых, Ваня с ней не спал. Он, само собой, лечил её от депрессии при помощи секса и наркотиков, которые доставлялись Юле прямо на дом, но и секс, и наркотики всегда были у кого-то другого. Одним словом, настоящий друг.

— Кто к нам приехал! — улыбка у друга Вани сшибала с ног своим энтузиазмом. Рядом с ним Юля всегда чувствовала себя законченной депрессивной тряпкой, ну, не хватало ей жизненной энергии, чтобы согреть весь мир, тогда как этот человек мог бы легко с этим справиться, но ему просто лень. — Как заграница?

— Тоска, как всегда, — отрапортовала Юля, маневрируя между многочисленными работниками улиц, раздающими не менее многочисленные флаеры. Иногда казалось, что у метро в этом городе их так много, что численность превышает даже потенциальных потребителей, эти флаеры берущих. Так и представляется страшная, апокалипсическая картина — вечером из метро выходит одинокий гражданин, а к нему из темноты медленно, но неуклонно идут зомби, повторяющие что-то типа «схема метроооооо» или «мозгииии» (само собой, «со скидкой 25 %» и «только в нашем магазине»).

— Ну, теперь-то будет весело, — это был не вопрос, это констатация факта, да еще и таким голосом, будто уже на этот вечер Ваня запланировал ограбление банка.

— Чем мой ненаглядный тут без меня занимался? — спросила Юля, так как знала, что эти двое неоднократно встречались.

— Не могу сказать, я связан обетом молчания. Одним из тех, для принесения которых надо зарезать курицу. Ради памяти курицы, не спрашивай меня больше ни о чем, женщина, — со скорбным видом ответил Ваня, потом кокетливо подмигнул Тиму. — Все в порядке, дорогой, я не сказал про нас с тобой ни слова, хоть ты и шалун.

В этом городе шутили самые пошлые шутки и ругались самым жестким матом, а все потому, что это во всех отношениях была культурная столица. Гомосексуальный юмор — вообще тренд сезона, причем сезон этот затянулся. Юля не помнила кто, где и при каких обстоятельствах начал шутить «в голубом стиле», но шутки эти всегда приходились в тему. При этом она прекрасно знала, что любой из её друзей, кокетливо обнимающий за плечо другого её товарища (впрочем, без перебора, всего на пару секунд), может, подойди к нему настоящий любитель мужской любви, спокойно дать такому персонажу в глаз. В мужественности собственных знакомых сомневаться никогда не приходилось, поэтому Юля определила для себя такие шутки, как безобидный способ проявления гомофобии. Лучше уж так, чем доказывать всем свою мужественность, громя гей — бары.