Поколение А - [20]

Никто в нашем отделе не видел, как меня ужалила пчела. Я смотрел на нее, и у меня было такое чувство, как будто я встретился со старым другом, которого не видел уже много лет. Мне было радостно и хорошо!

Я совершенно забыл о Лесли из «New York Times» на том конце линии. Она, наверное, решила, что мое затянувшееся молчание – это очередной закидон артистичной натуры. Но наконец она все-таки не выдержала и спросила: – Вернер? Вернер, вы еще здесь?

Я сказал ей, что мое настоящее имя не Вернер, а Ардж, и что мне очень стыдно за свой обман, и что, если по правде, я работаю в отделе телефонных продаж корпорации «Abercrombie Fitch», в Тринкомали, столице Шри-Ланки.

– Я вас очень прошу, не морочьте мне голову. У меня все сроки горят.

– Я говорю чистую правду. Если хотите, назовите м..е два-три слова, я напишу их на листочке, сфотографирую и перешлю фотку вам. И вы сами увидите на заднем плане моего мерзкого босса Хемеша и кадки с гуавами в дальнем конце ангара.

Она сказала, чтобы я написал «ДУХОВКА С ГРИЛЕМ». Я взял лист бумаги, написал эти три слова, сфотографировал, держа листок так, чтобы в кадр попала и жирная тушка Хемеша, и сразу отправил файл Лесли. Потом еще сфотографировал себя, показав в камеру «знак мира», и тоже отправил Лесли.

– Но у меня тут есть кое-что поинтереснее, – сказал я.

– Даже не представляю, что может быть еще интереснее, Ардж.

Я сфотографировал пчелу у себя на столе и переслал фотку Лесли.

– Вот, она меня только что укусила. Ты сама слышала, как я сказал «ой».

– Отличный розыгрыш.

– Это не розыгрыш. Я сейчас дам крупный план. Кстати, вот и повод использовать опцию макросъемки на

камере в моем мобильном. Так-то она мне без надобности, а теперь вот пригодилась. Я сфотографировал пчелу на листе с надписью «ДУХОВКА С ГРИЛЕМ» и отправил файл Лейси. Лейси долго молчала, а потом сказала:

– Ты шутишь.

– Я не шучу.

– Гм.

Мерзкий босс Хемеш взглянул в мою сторону. Внутреннее чутье, видимо, подсказало ему, что я занимаюсь отнюдь не продуктивной работой на благо «Abercrombie Fitch». Он что-то сердито мне крикнул, и я сказал Лесли, что мне надо работать. Я сказал в трубку:

– Спасибо, что вы проявили интерес к нашей зимней коллекции. Надеюсь, вы обращаетесь к нам не в последний раз.

Хемеш сверлил меня злобным взглядом.

– Это был личный звонок?

– Нет. Это был сложный клиент из Нью-Йорка.

– У тебя регион Среднего Запада. Как к тебе прошел звонок из Нью-Йорка?

– Это надо спросить у айтишников. Я выполняю свою работу: сижу, принимаю звонки, продаю нашу замечательную продукцию.

– Я за тобой наблюдаю, Ардж. Ты, конечно, у нас шибко умный, и язык у тебя хорошо подвешен. Но я, знаешь ли, не собираюсь лишаться моей премиальной бутылки виски из-за нерадивых сотрудников.

– Да, сэр.

И я вернулся к работе. А свое сокровище – пчелу – убрал в верхний ящик стола. Уже теперь, задним числом, я понимаю, что это была не самая удачная мысль. Но, с другой стороны, вы же не знаете Хемеша. Хемеша великого и ужасного, страшного в гневе и неудержимого в своем алчном стремлении к еженедельной призовой бутылке виски.

Примерно через час я почувствовал какое-то смутное беспокойство. Что-то явно было не так. Я спросил у Индиры (мы с ней сидели в соседних кабинках), нет ли у нее ощущения, что вокруг происходит что-то странное и непонятное. Она сказала, что есть. И она, кажется, знает, в чем дело. Наше здание стоит на территории аэропорта Бандаранаике. Это крупный международный аэропорт, но за последние полчаса там не взлетело и не село ни одного самолета. А еще через пару минут у нас у всех отрубились мобильные телефоны и упал Интернет. Хемеш вполне предсказуемо рвал и метал, наблюдая за тем, как боги злосчастия употребляют ту самую вожделенную бутылку виски, которая должна была достаться ему. Он велел нам сидеть на местах, пока он не выяснит, что происходит, – и побежал выяснять.

Я достаточно дисциплинированный человек, но у меня явная склонность к несоблюдению служебной субординации. Едва Хемеш вышел за дверь, я поднялся из-за стола и отправился в дальний конец ангара, чтобы перекусить под гуавами в кадках. Выглянув в окно, я увидел, что к нашему зданию приближаются где-то с полсотни военных в белых костюмах химической защиты и около дюжины полицейских в противогазах. Они окружили ангар. Трое полицейских ругались с Хемешом, который, видимо, порывался сделать что-то такое, что стражи порядка считали несвоевременным и неуместным – к примеру, забрать сигареты из своей «мицубиси L300» 1984 года выпуска, цвета молочного шоколада. Не знаю, о чем они спорили, но Хемеш явно проигрывал. Впрочем, Хемеш упрямый. Он попытался прорваться через оцепление. И тогда его застрелили. Он упал как подкошенный и больше не шевелился.

Именно в этот момент на меня снизошло озарение. Я понял, в чем дело, и рванулся к своему столу. Плюхнулся с разбега на стул, выдвинул ящик, быстро взглянул на пчелу и задвинул ящик на место. А буквально через пару секунд на меня уже целилось десятка полтора автоматов. Я поднял руки вверх и кивком указал на ящик, где лежала пчела. Ее тут же забрали. Потом меня вывели из здания на стоянку, куда как раз приземлялся русский военный вертолет Ми-24.