Поклажа для Инера - [33]

Ранним утром Ахмед ага и Халык отправились в Гара-сай.

Дом женщины, к которой приехали на смотрины, стоял на окраине аула, почти на отшибе. Всадники спешились, принялись не спеша привязывать коней к изгороди, рассчитывая, что хозяйка увидит, выйдет встречать. Из-за большой кучи верблюжьей колючки во дворе, заготовленной впрок, появилась согбенная невысокая женщина в парандже и с кумганом в морщинистой руке. Ахмед ага растерянно уставился на нее, потом перевел испуганный взгляд на друга. Тот засмеялся, покачал еле заметно головой: нет, нет, не бойся, это не невеста твоя.

Старушка тусклым голосом пригласила в дом. Вошли. Халык принялся объяснять: кто они, к кому приехали. Старушка перебила: “Знаю, знаю тебя, помню, не думай, что совсем из ума выжила!». И объяснила, что дочь скоро вернется – ушла с соседками в другой конец аула на той: сын родился у какой-то женщины. Ахмед ага, притворясь безучастным, незаметно осмотрелся: чисто, уютно, ухожено, зажиточно, кувшины полны водой, около очага аккуратно сложены дрова, постели и подушки на своем месте, стопочкой. Хорошая хозяйка, ничего не скажешь, но какова сама?.. Внешне. По характеру. Тоже, скорей всего, хорошая. “Каков дом, такая и женщина в нем, – так говорят в народе». И Ахмед ага приуныл: “Захочет ли эта женщина, которую еще не видел, но которая уже нравилась, и чем дальше, тем больше, пойти за него? Ну что в нем хорошего? Немолодой, лысый. Правда, не такой уж урод, не так уж, страшен, чтоб шарахались – вспомнил свое лицо, когда, подравнивая усы, смотрелся в зеркальце, и все же… Согласится или нет?»

Снаружи послышались веселые женские голоса. “О, у тебя, Огулсапар, гости. Издалека, знать приехали: видишь, кони какие понурые». – “А может, просто ленивые клячи, – звонко засмеялась другая. – Упаси Аллах, если и хозяева такие же».

“Это она,” – догадался Ахмед ага и его бросило в жар, потом в холод: голос женщины подействовал на него как щекотка; он стал молить небо, чтоб его будущая жена оказалась такой, какой нарисовало воображение.

Но Огулсапар оказалась даже лучше, красивей, чем представлялась. Среднего роста, пухленькая, ладненькая она вошла непринужденно, не смущаясь, но и не развязно. Улыбнулась приветливо, отчего на смуглых, зарумянившихся щеках появились ямочки, стрельнула любопытствующим взглядом на Ахмед ага и отвела глаза.

– Благополучно ли добрались? – спросила у Халыка.

Тот приосанился, ткнул друга в бок локтем. Ахмед ага не заметил этого – он, одеревенев, хотел и не мог оторвать взгляда от Огулсапар.

– Спасибо, доехали хорошо, – степенно ответил Халык. – А как у вас дела?

– И у нас все хорошо, – женщина потупилась.

Старушка, которая все это время копошилась в кухонном углу, бренчала посудой, вышла, даже не повернув в сторону гостей голову.

– Ну, Огулсапар, – откашлявшись, начал Халык и положил руку на плечо друга. – Это и есть тот самый мужчина, о котором я говорил.

– А-а, вот оно что… – женщина смутилась, покраснела, как девчонка, и опустила голову, исподтишка взглянув на Ахмед ага.

Тот с широкой застывшей улыбкой – лицо затвердело от напряжения – потирал, не замечая этого, вспотевшие ладони, а душа ликовала: “Повезло мне с женщиной!.. Лишь бы согласилась, лишь бы не отказала. Хорошая будет жена, хорошая будет хозяйка и мачеха». И уже видел себя восседающим перед расстеленным дастарханом, вокруг которого собралась вся семья – сыновья справа от отца, Огулсапар с дочкой по другую сторону, у очага.

– Что ж, Халык, так уж на роду у нас, женщин, написано, должны мы, одна раньше, другая позже, идти за мужчиной, который нас выбирает, – тихо начала Огулсапар, не поднимая лица. – Хотя и трудно решиться войти в дом, которого не знаешь и не видела. Но я верю тебе: если ты говоришь, что твой друг хороший человек, значит, так и есть, – и она опять на миг вскинула на Ахмед ага глаза.

– Конечно, хороший! – горячо заверил Халык. – Когда бы я хоть капельку сомневался в этом, разве привел бы его?! Клянусь, – он прижал ладони к груди, подался всем телом к женщине, – если ты собираешься, как говорила мне, обзавестись семьей, не найдешь лучшего мужа, чем мой друг, – и опять положил руку на плечо Ахмеда ага. -Почему сомневаешься? Я ведь тебе все рассказал о нем. А ему – о тебе. Вы подходите друг другу, вы нужны друг другу. Он – тебе; ты – ему.

– Да, да, наверное, – Огулсапар кивнула. Раз специально приехал, да еще из такой дали, из Пенди, значит, я нужна ему.

– Еще как нужна! Очень нужна! – выкрикнул убежденно Халык.

Женщина помолчала, поразмышляла. Подняла голову и впервые открыто посмотрела в глаза Ахмед ага. Но обратилась по-прежнему не к нему:

– Прежде, чем я дам согласие, хочу спросить тебя, Халык: сказал ли ты своему другу, что Аллах не дал мне счастья рожать детей? Хотя я очень люблю их. Если твой друг все-таки рассчитывает, что я подарю ему ребенка, пусть скажет сейчас. Если скажет, когда снимусь с места, мне будет тяжело это слышать. И жизнь у нас не получится.

– Мне достаточно, чтобы вы, Огулсапар, хорошо относились к моим детям, – осевшим от волнения голосом выдавил Ахмед ага. – Будьте им матерью, а мне хорошей женой, и больше мне ничего не надо.