Покидая страну 404 - [20]

— Добавь, что это всё множилось и продолжает множиться на мегажадность, убогую псевдохитрость, готовность к предательству и ненависть к более успешному ближнему, — добавил Саня. — Что в результате и привело к кровавой бане на Востоке страны. Я не могу представить себе, чтобы мой батя или твой отчим поступили так, как папашка Юрки.

— Это точно, — подтвердила я. — У отчима Жени всё было чётко, как в армии. Женился, развёлся, платил алименты. Женился, развёлся. Женился, остался вдовцом. Женился, развёлся. Женился, скончался.

Мало кто знал, как на самом деле звали моего отчима. Немцы Казахстана, Сибири и Поволжья продолжали называть детей архаичными именами в честь давно умерших прадедушек, но почти все Ойгены, Ульрихи, Эгоны и Вольфганги со временем становились Евгениями, Юриями, Игорями или Владимирами. Настоящее имя отчима было указано на его могиле, но, посетив кладбище через три месяца после похорон, матушка обнаружила, что ритуальная табличка вместе с временной оградкой варварски сорвана сборщиками металлолома, которые не гнушались ради копеечного заработка выламывать любые металлические детали или даже срезать провода и кабели.

— Ну я, честно говоря, не смогла бы устроить такую вендетту, как удалось Юрке. Как-то жёстко получилось. Всё-таки дети от второго брака не виноваты в том, что их родители начудили.

— Так Юра детей пожалел, — заржал Саня. — Дело в том, что у замужней женщины отцом детей автоматически указывается её муж, даже если это не соответствует действительности. Признание второго брака папашки недействительным могло позволить Юре вообще исключить их из числа наследников вместе с их матерью, ведь то, кто на самом деле отец, после признания брака недействительным стало бы неизвестно. А он добрый, понимаешь ли…

Город Страхов. 2017 год

Саня достал из сумки книжку, засунул багаж с одеждой и ноутбуком под полку, сам уселся на полку, подогнув по-турецки ноги, и погрузился в чтение.

— С моря едете? — игриво спросила единственная соседка по купе. Два верхних места были свободны.

— А? — не понял Саня.

— Загорели красиво!

— Да, я всегда быстро загораю, — он давно знал, что его средиземноморский типаж и оливковый цвет кожи привлекают ненужное внимание на просторах бывшей родины.

— Домой возвращаетесь? — не унималась любопытная попутчица.

— Нет, к бабушке еду. А сейчас я бы хотел почитать, приношу свои извинения, что не могу поддержать беседу.

Соседка обиженно отвернулась. Некоторое время она молчала, но заметив, что Саня оторвался от книги и смотрит в окно, спросила:

— Вы чем занимаетесь? Работаете или бизнес строите?

— Работаю, — он предпочитал не распространяться о своём роде занятий.

— А я новую мебель в квартиру купила. И на две недели в Турцию летала. Наша компания занимает четырнадцатое место в мире по росту и развитию. И по продукту получила Нобелевскую премию. Компания работает в ста пятидесяти четырёх странах мира, и поэтому я не привязана к месту.

«Послал же Аллах мне сумасшедшую в дорогу, — подумал Саня».

— Компания американская. Всё легально, законно, и сертификаты есть. Тем более, что продукция — это научные открытия, и над этим работает штат научных сотрудников. В страны СНГ компания зашла шесть лет назад, а вообще одиннадцать лет на мировом рынке.

«Лучше бы флиртовала — я бы соврал, что предпочитаю мужчин. Может, сходить к проводнику и попросить поменять купе?».

— … наша продукция восстанавливает силы, иммунитет, здоровье, помогает жить и просто быть счастливым, — продолжала адептка сетевого маркетинга.

Саня демонстративно достал из сумки и сунул в уши наушники. Под качание вагона и рассказы соседки, как она ездила на конференцию в Варшаву, он задремал, и ему привиделось, что он идёт по лесной дороге, почему-то усыпанной жёлтым морским песком, а над дорогой смыкаются ветви неизвестных деревьев с диковинными листьями. Он проснулся, достал блокнот для эскизов и карандаш и набросал форму листьев. Когда-нибудь он нарисует их акварелью, цвет он всегда сможет вспомнить позже. Потом он улёгся, мирно заснул и проснулся только тогда, когда проводник объявил, что через сорок минут они будут на месте.

— Санечка! Мы тут! — энергичная пожилая женщина махала ему с перрона. Рядом с ней стоял бедно одетый мужчина лет шестидесяти, страх, как местные жители называли обитателей небольшого табора оседлых ромов[8], появившихся в этих местах в пятидесятых годах прошлого века.

Он обнял бабушку. Бабушка была двоюродной, но от этого не менее любимой. Она осталась его единственной родственницей со стороны матери.

— Здравствуйте, Иван Иванович, — он протянул руку страху.

— Здравствуйте, Александр Абдулович, — пожал руку страх.

Честно говоря, Саня резко негативно относился к орудующим в столице группам ромской молодёжи, промышляющим воровством и грабежом. Они давно не носили цветных юбок. Группы из трёх-четырёх женщин, а чаще несовершеннолетних девушек, среди которых обязательно находилась хотя бы одна беременная, современно одетых и чистеньких, прогуливались в людных местах или подземных переходах, загромождённых киосками и торговыми лотками, в которых пешеходы вынуждены держать короткую дистанцию, и успешно обчищали не только карманы, но и рюкзаки раззяв. Если их вдруг ловили на горячем, то женщины устраивали целое представление с криками, падениями в обморок, выпячиванием беременных животов, а если получится, то и с ограблением остановившихся посмотреть на это действо зевак.