Покидая страну 404 - [19]

— У тебя, наверное, был детский церебральный паралич? — поинтересовалась я. Сейчас Юрка выглядел и двигался как обычный здоровый человек.

— Был и остался, — подтвердил он. — Это пожизненный диагноз.

— А к нам какими судьбами?

— Да так, остались кое-какие семейные проблемы на малой родине, — судя по всему, обсуждать их ему не хотелось.

— Ты надолго приехал?

— Может, на месяц, может, на три. Не знаю, как пойдут дела.

— Я тебе отель забронировала на две недели, как просил Саня. Но у матушки там есть квартира, в которой никто не живёт. Если хочешь, дам ключи.

— Мне кажется, что для меня будет безопаснее жить в отеле, — как-то загадочно ответил Юрка.

Снабдив гостя контактами своих знакомых, которые могли бы быть ему полезны в когда-то родном городе, я вызвала такси и отправила его на вокзал, вскоре снова забыв о его существовании.

Санька позвонил как обычно, в четверг поздно вечером, соблюдая многолетний ритуал, который выполнялся независимо от того, в каких часовых поясах и с какой разницей во времени мы с ним находились. Он называл такие сеансы связи «проверкой на живость»: если каждый из нас выходит в эфир, значит, мы оба пока ещё живы. В этот раз мой друг был заметно возбуждён.

— Знаешь, какая многосерийная криминально-семейная драма произошла на нашей с тобой малой родине? — спросил Санька.

— Откуда? Я сама в таком не снимаюсь и за чужими не слежу. Да и общаюсь я только с двумя бывшими одноклассницами, которые ни в чём подобном не участвуют.

— А зря. Помнишь, полгода назад я тебя просил помочь нашему бывшему соседу, Юре из Америки? Вот он и оказался главным героем пьесы. Ты, наверное, не помнишь, но уехал он в Штаты с мамой, а папа остался тут. Папашка в девяностых занялся различными гешефтами, честно или не очень — кто уже разберёт — сколотил кое-какое состояньице и, будучи молодым человеком немногим старше сорока лет, решил повторно жениться. Для этого он «потерял» старый паспорт, а в новый за небольшой благотворительный взнос в нужный карман ему не поставили штамп о том, что он всё ещё женат на Юркиной матери. Он себе нашёл юную жену и стал с ней жить-поживать да добра наживать. Добра на момент его смерти в прошлом году было около полумиллиона долларов и фабрика полуфабрикатов в придачу. Но рассказ о фабрике — отдельным бонусом.

— Но получается, что Юрка в любом случае законный наследник, — заметила я.

— Он тебе говорил, чем занимается? — спросил Санька.

— Я не спрашивала.

— Он юрист. Специалист по семейному праву и делам людей с ограниченными возможностями. Приехал он, значит, на родину, и там такое началось… Во-первых, выяснилось, что папашка поддерживал отношения с первой семьёй и даже два раза летал в Штаты по их приглашению, о чём остались документы и совместные фотографии. Во-вторых, нашлись доказательства того, что вторая жена прекрасно знала о том, что он не развёлся с первой, то есть с точки зрения закона не может считаться добросовестной супругой, которую обманули. Юрка обратился в суд с иском о признании второго брака недействительным.

Какие-то «друзья семьи» решили на него надавить, типа давай по-честному, разделим всё в равных долях на шестерых наследников — всех жён и детей, но он сказал, что это вопрос не денег, а мести. Дескать, пока мать вручную мыла котлы в два своих роста, папашка с новым семейством плевался красной икрой. Поэтому делить будем по закону. А закон гласит, что сначала всё имущество, приобретённое в браке, делят пополам: одна половина принадлежит законной супруге, а вторая половина составляет наследственную массу. Потом определяют круг наследников: все дети и жена. То есть наследников в данном случае пятеро. Таким образом, мать Юры должна получить половину от всего нажитого общего имущества супругов и ещё пятую часть от половины умершего мужа. Каждый из детей, соответственно, получает по одной пятой части от половины отца. А незаконная сожительница прав на наследство вообще не имеет.

«Друзья семьи» пытались было занести некоторую мзду судье, но тот побоялся связываться, поэтому суд встал на сторону американца и, кроме того, арестовал счета папашкиной пельменной фабрики в Ивановке, на которой последние двадцать лет трудилось полсела, и с правами собственности на которую были какие-то непонятки. Хозяйственные селяне не стали дожидаться решения о том, кто же всё-таки является законным владельцем, и за пару дней ухитрились вывезти и сдать на металлолом всё оборудование, радуясь подвернувшемуся случайному заработку и не задумываясь о регулярной заработной плате в будущем.

Короче, детям от второго брака в счёт определённых им тридцати процентов прежнего родительского благосостояния досталась какая-то недвижимость, безутешной вдове осталось здание разорённой фабрики, совладелицей которой она числилась по документам, а Юрка с матерью получили дом в пригороде, деньги и чувство глубокого удовлетворения.

— Казус девяностых, — сказала я. — Помнишь, тогда творился полный бардак с документами. Штампы новообразованных государств ставились в старые советские паспорта, а из бывших союзных республик в качестве справок привозились разнообразные филькины грамоты. Чтобы заключить брак в России, например, требовался документ, который не выдавали гражданам Украины на родине. А ещё была целая эпопея с приватизацией жилья, когда его собственниками автоматически становились все, в нём прописанные, независимо от того, какое фактическое отношение они имели к этой недвижимости.