Показания гражданки Клио - [128]
Отдельная песня — это судьба перебежчиков из советских спецслужб. Все они теперь сразу поступали в распоряжение Группы специальных расследований, где от них требовали подтвердить Голицынский бред о неисчислимых табунах шпионов, невозбранно пасущихся на пажитях ЦРУ. Перебежчики (а некоторые из них были как раз вполне осведомлены о реальном положении дел) честно отвечали, что — никак нет, ваш-бродь, нету у вас, в ЦРУ, никаких советских кротов, и не было! Ага! — заключала Группа, — всё ясно: казачок-то засланный! Судьба «засланных казачков» (а их набралось почти два десятка!) была печальна: Юрий Носенко, к примеру, провёл в тюрьме (не то что без приговора суда, но даже и без санкции прокурора) почти пять лет, причём больше двух — в одиночке; потом, правда, разобрались-выпустили, и даже выплатили некоторую компенсацию…
В конце-концов разум, конечно, одержал-таки победу над сарсапарилой, и Неистового Кротолова спровадили-таки в отставку — дюжины лет не прошло… Финальную же точку в той мрачноватой фантасмагории поставил Энглтонов выкормыш из Группы специальных расследований Клэр Петти. Проанализировав — от начала и до конца — всю деятельность своего бывшего начальника, он подал директору ЦРУ Колби докладную, в которой заключал: «Голицын вовсе не перебежчик, а внедрённый к нам агент КГБ, главным же советским кротом в ЦРУ все эти годы был сам Энглтон. Ибо никто за всё время существования нашей организации не причинил ей такого ущерба, как эти двое» — воистину, змея укусила свой хвост… И хотя против последнего тезиса — что деятельность шефа контрразведки объективно нанесла Агентству небывалый урон — возразить что-либо трудно, директору ЦРУ (который и сам, как мы помним, побывал в проскрипционном списке Энглтона) хватило-таки решимости назвать наконец кошку кошкой (в смысле: паранойю — паранойей) и немедля вышвырнуть Петти со службы.
Ну, и ещё парочка штрихов — для полноты картины. Всё то время, пока Энглтон превращал в руины Советский отдел, отстраняя от работы безупречных сотрудников вроде Габлера с Мэрфи, или ветерана ЦРУ Питера Карлоу (поплатившегося за свои славянские корни), у него под носом преспокойно работал настоящий, невыдуманный крот. Не совсем, правда, советский — офицер братской (в те годы) чехословацкой разведки СТБ Карел Кочер; этот как раз вполне успешно пережил всю ту охоту на ведьм и благополучно вернулся домой, получив за свою работу вполне заслуженный орден и скромную пенсию. И ещё. Советский суперкрот Олдрич Эймс с фантастической небрежностью сорил деньгами, выплачиваемыми ему КГБ. Любой американский госслужащий, имеющий такое соотношение расходов и легального дохода, тут же угодил бы на заметку к фискальному ведомству, а то и ФБР; любой — кроме, как выяснилось, ЦРУшника. В этой конторе, извольте ли видеть, считали невозможным контролировать бюджеты сотрудников, чтобы, упаси бог, «не возродить шпиономанию эпохи Энглтона» (В Штатах после разоблачения Эймса появился анекдот, как на паркинге в Лэнгли строгим голосом объявляют по матюгальнику: «Сотрудники, которые не уберут немедля со стоянки свои „Ягуары“, будут занесены в список подозреваемых в шпионаже на Россию!»)…
…Вот ведь как интересно получается: ЦРУ, выходит, на полвека вперёд распланировало каждый шаг в развитии России, и направляло это развитие в нужную для Америки сторону через своих «агентов влияния». А вот кто же тогда двадцать, почитай, лет рулил при этом самим ЦРУ, через своего «агента влияния» Энглтона?.. «И на этом мысль останавливается…» (с).
Впрочем, всё вышеописанное (Эймс заложил Гордиевского, Поляков заложил Эймса, Хансен заложил Полякова…) происходило внутри чисто виртуального мира внешней контрразведки, который виртуален даже по сравнению с миром «просто разведки». Дело в том, что задача разведки (как государственного института) состоит в том, чтобы снабжать политическое и военное руководство страны информацией, добыть которую легальными способами невозможно. Выполнение этой задачи обеспечивается несколькими служебными подсистемами, в том числе и внешней контрразведкой: мы внедряем агента во вражескую спецслужбу, чтоб он, оттуда, навёл нас на ихнего агента, внедрённого к нам с целью выявления наших агентов у них… — ну, и так, в принципе, до бесконечности… То, что в эпоху Холодной Войны этот род деятельности стал для разведслужб (по обе стороны Железного Занавеса) как бы не основным, есть типичное проявление Закона Паркинсона: служебная (исходно) подсистема начинает «тянуть одеяло на себя», оптимизируя собственную деятельность путём фактического переподчинения себе основной системы.
