Пока я жива - [60]
— Нет. Скажите мне.
Он глубоко вздыхает, как будто ему не верится, что он готов сдаться.
— Да, у вас поражена периферическая нервная система. Мне очень жаль.
Вот и все. Рак изрешетил меня своими пулями, прикончил иммунную систему, и теперь врачи бессильны. Каждую неделю у меня брали кровь на анализ — проверяли, нет ли поражения нервов. И наконец нашли.
Я всегда думала, что, когда мне скажут наверняка, у меня перехватит дыхание, как от удара в живот. Что боль будет тупой. Но я ошибалась. Боль острая. Сердце колотится, перегоняя адреналин. Я держу себя в руках.
— Папа знает?
Доктор кивает:
— Мы собирались вместе вам об этом сказать.
— И какой у меня выбор?
— Тесса, у вас поражена иммунная система. Выбор невелик. Если хотите, можем продолжать переливания тромбоцитов, но едва ли этого хватит надолго. Если сразу после трансфузии[11] у вас начнется анемия, нам придется прекратить процедуры.
— И что тогда?
— Тогда мы постараемся сделать все возможное, чтобы вы чувствовали себя хорошо, и оставим вас в покое.
— А нельзя каждый день переливать кровь?
— Нет.
— Значит, я не протяну и двух месяцев?
Доктор Уилсон смотрит мне в глаза:
— В самом лучшем случае.
Я знаю, что похожа на груду костей, обтянутых липкой пленкой. Я вижу по глазам Адама, что он потрясен.
— Ты меня помнил не такой, да?
Он наклоняется и целует меня в щеку:
— Ты красавица.
Но мне кажется, что именно этого он всегда боялся: делать вид, что я ему нравлюсь, когда я подурнею окончательно и расклеюсь.
Он принес мне тюльпаны из своего сада. Я засовываю их в кувшин с водой. Адам просматривает открытки с пожеланиями выздоровления. Мы болтаем о всяких пустяках — о том, как принялись растения, которые они с мамой купили в садоводческом центре, о том, что его мама теперь проводит больше времени на свежем воздухе и наслаждается весенними деньками. Адам бросает взгляд в окно и что-то шутит о том, какой чудный вид открывается из окна на стоянку машин.
— Адам, я не хочу, чтобы ты себе врал.
Он хмурится, будто не понимает, о чем речь.
— Не надо делать вид, что я тебе нравлюсь. Мне такая анестезия не нужна.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я не хочу, чтобы ты притворялся.
— Я не притворяюсь.
— Я тебя не виню. Ты же не знал, что я так расклеюсь. А дальше будет только хуже.
Адам на мгновение задумывается, потом сбрасывает кроссовки.
— Что ты делаешь?
— То, чего мне по-настоящему хочется.
Он откидывает одеяло и ложится рядом со мной. Обнимает меня, прижимает к себе.
— Я люблю тебя, — сердито шепчет он мне в шею. — У меня разрывается сердце, но я все равно тебя люблю. И не смей возражать мне, что это неправда. Никогда больше так не говори!
Я кладу ладонь на его щеку, и он прижимается к моей руке. Мне приходит в голову, что Адам одинок.
— Прости, я была неправа.
— Еще бы!
Он не смотрит на меня и, похоже, едва сдерживает слезы.
Адам проводит со мной целый день. Мы смотрит MTV, потом он читает оставленную папой газету, а я дремлю. Мне снится Адам, несмотря на то что он здесь, рядом со мной. Мы бредем куда-то по снегу, но почему-то нам жарко и мы в купальниках. Мы идем глухими тропами, мимо заснеженных деревьев, по извилистой дороге, у которой нет конца.
Проснувшись, я понимаю, что проголодалась, и посылаю Адама еще за одним клубничным мороженым. Едва он уходит, как я начинаю по нему скучать. Кажется, будто больница опустела. Как такое может быть? Я сцепляю пальцы под одеялом и не расплетаю, пока Адам не ложится рядом.
Он разворачивает эскимо и протягивает мне. Я кладу мороженое на тумбочку:
— Потрогай меня.
Адам смущается:
— Мороженое растает.
— Ну пожалуйста.
— Я лежу рядом. Я прикасаюсь к тебе.
Я кладу его руку к себе на грудь:
— Вот так.
— Тесс, не надо, я могу сделать тебе больно.
— Нет.
— А если войдет медсестра?
— Мы запустим в нее судном.
Адам нежно сжимает через пижаму мою грудь:
— Вот так?
Он касается меня бережно, словно я драгоценность, словно он очарован мной, восхищен моим телом — даже сейчас, когда оно слабеет. Его кожа соприкасается с моей, и мы оба вздрагиваем.
— Я хочу заняться любовью.
Он замирает:
— Когда?
— Когда вернусь домой. Еще хоть раз перед смертью. Обещай мне.
Его взгляд меня пугает. Я еще никогда не видела у Адама такого выражения лица. В нем столько искренности и мудрости, будто он видел то, чего и представить нельзя.
— Обещаю.
Тридцать четыре
Они сменяются, как дежурные. Каждое утро приходит папа. Днем появляется Адам. Вечером возвращаются папа с Кэлом. Время от времени забегает мама; на второй раз у нее хватает сил высидеть до конца переливание крови.
— Уровень гемоглобина и тромбоцитов повышается, — произнесла мама, когда меня подключили к аппаратуре.
Мне приятно, что она знает названия.
Но прошло десять дней. Я даже Пасху пропустила. Столько времени — впустую.
Каждую ночь, лежа на узкой больничной койке, я мечтаю об Адаме. Я хочу лежать, переплетя свои ноги с его, и чувствовать его тепло.
— Я хочу домой, — заявляю я медсестре.
— Еще рано.
— Мне уже лучше.
— Не настолько.
— Чего вы ждете? Что я выздоровлю?
Каждое утро восходит солнце, и в городе гаснут огни. По небу летят облака, бурный поток машин вливается на стоянку, затем она пустеет, солнце снова ухает за горизонт, и заканчивается еще один день. Течет время. Течет кровь.
Лекси зла. И с каждым днем – все сильнее. Если бы она только могла держать себя в руках, отчим принял бы ее, мать бы вновь полюбила, а ее сводный брат наконец объявил бы их парой и провел бы с ней остаток своих дней. Лекси хочет всего этого так сильно, что готова попытаться усмирить свой гнев. Она ведь так хочет, чтобы семья гордилась ею. Но чем сильнее она сдерживает себя, тем ближе извержение вулкана по имени Александра Робинсон. И никому от нее не укрыться.
Мир Майки Маккензи рухнул, когда его сестру изнасиловал парень из богатой семьи. Мир Элли Паркер содрогнулся, когда ее брата обвинили в страшном преступлении. Когда их миры соприкоснулись, произошел взрыв. Семья должна быть на первом месте. Но что делать, если на одной чаше весов оказывается преданность родным, а на другой – любовь? Смелый и решительный роман о верности и необходимости выбора. Но прежде всего о любви.
Старушка Мэри – единственная, кто знает страшную тайну трех поколений женщин своей семьи, но проходит минута – и она забывает все на свете.Кэролайн совершенно не похожа на Мэри. Она строгая мать, в жизни которой нет места радости и веселью, но на то есть свои причины.Кейти – прилежная ученица и примерная дочь, не признанная одноклассниками и окончательно запутавшаяся в жизни.Пока Кэролайн торчит на работе, Кейти заботится о бабушке и пытается восстановить цепь таинственных событий, которые помогут каждой из них принять правду и… себя.
Читатель, вы держите в руках неожиданную, даже, можно сказать, уникальную книгу — "Спецпохороны в полночь". О чем она? Как все другие — о жизни? Не совсем и даже совсем не о том. "Печальных дел мастер" Лев Качер, хоронивший по долгу службы и московских писателей, и артистов, и простых смертных, рассказывает в ней о случаях из своей практики… О том, как же уходят в мир иной и великие мира сего, и все прочие "маленькие", как происходило их "венчание" с похоронным сервисом в годы застоя. А теперь? Многое и впрямь горестно, однако и трагикомично хватает… Так что не книга — а слезы, и смех.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.