Пока ты молод - [14]
Дальше она писала, что полтора суток была в море, что рассказала о встречах с ним матери, гостящей у нее, и та, разумеется, не похвалила.
«Но только, когда журила меня, все смотрела мне в глаза. Слова и ее взгляд были тревожно-печальными. Не знаю почему, обняла меня после всего и заплакала. И просила, чтоб от папы я утаила свои откровения. Я обещала, хоть и решительно ничего не поняла: она ведь, по-моему, всегда ему говорит все-все. Она тебе, между прочим, кланяется. И боюсь, как бы не написала письмо… И знаешь, Сережа, приезжай-ка ты к морю после экзаменов. Я больше чем уверена, что оно хорошо скажется на тебе: увезешь отсюда не меньше цикла стихов. Ты ведь, кажется, никогда не был на море. А без этого «как вы смеете называться поэтом?»
Но Сергей поехал не к морю, а домой.
VI
Самая близкая от Копповки станция находилась в двадцати двух километрах. Выйдя из вагона, Сергей пошел к большаку, ведущему к селу. Однако ни попутных машин, ни подвод долго не попадалось. Так и не дождавшись их, он достал из чемодана простыню, скрутил ее, а затем протянул сквозь ручки чемодана, взвалил его на спину и пошел в сторону Копповки. Делая через каждые два-три километра короткие привалы и перекуры, он незаметно одолел бо́льшую часть пути.
Когда он увидел до мелочей знакомую с детства Солдатскую балку, врезавшуюся в желтую ниву созревшей пшеницы своими черными обрывами и темно-зелеными зарослями боярышника и шиповника, перед ним неожиданно завихрилась пыльная горячая дорога. А спустя несколько минут на него дохнуло приятной свежестью, чем-то напоминающей близость большой реки или озера. Он хорошо понимал, что не может вызвать такие ощущения небогатый Громоклей, почти высыхающий в летнюю пору. «А может, где-то на севере, в верховьях Громоклея, прошли ливни, и он сейчас на несколько дней выхлестнул из берегов?» Сергей готов уже был согласиться со своим предположением, но вдруг ему вспомнилось красивое слово, кажется бытующее только лишь в этой округе: «замолаживает».
«Замолаживает, не иначе. Юго-восток вон как потемнел. На первый взгляд тучи далеко еще. На самом же деле, если и дорога уже завихрилась, они где-то совсем рядом. Надо торопиться. Молодо… Молодить… Замолаживать… Хорошо!.. Или, может, переждать в балке?»
Мысли его оборвало протяжное тревожное ржание. Он оглянулся и увидел приближающуюся одинокую тележку, на передке которой стоял, слегка пригнувшись, высокий человек и понукал и без того резво бегущую лошадь. Когда тележка поравнялась с Сергеем, свернувшим на ухабистую обочину, возница, резко потянув к себе вожжи, остановил лошадь и окликнул:
— Эй, человече! Садись быстрей, а то придется тебе купаться в балке!
Он что-то еще хотел сказать, но осекся. Ненадолго. Загорелое лицо осветилось улыбкой. Сухие, обветренные губы его снова зашевелились:
— Тю-у-у! Да это ж Федорович, а я тебя и не опознал попервах. Быть тебе богатым. Ну, давай свои вещички.
— Даю, даю, дядя Гриша. Здравствуйте.
— Здравствуй. Сюда вот садись, поближе ко мне. Да сено все сгреби в одну кучу, чтоб мягче было. Ну, а теперь держись, говорить будем под крышей, сейчас некогда. — И он отпустил вожжи.
Преодолев петляющий спуск Солдатской балки, а затем такой же подъем, тележка взлетела на пригорок, с которого уже видны были первые дома Копповки, те, что по другую сторону Громоклея. За домами, чуть повыше их, вставала свинцовая дождевая стена с немного выдвинутым вперед сизым клином, еще освещенным последними лучами солнца, кутающегося в мягкие подвижные тучи. Клин все вытягивался и со стремительной быстротой приближался к Копповке. Казалось, он пробивает дорогу в село надвигающемуся грозному, всесильному ливню.
— Буян, родимый, нажми! — кричал дядя Гриша. — Эх, кто раньше до дому: мы или ливень?
Время от времени он оборачивался к Сергею, и тот замечал в его глазах озорные искорки ненаигранного, большого азарта, который постепенно передался и ему.
— Вы, дядя Гриша, настоящий поэт! — воскликнул однажды восхищенный Сергей.
Дядя Гриша в ответ только как-то уж очень подчеркнуто кашлянул, и трудно было понять, доволен он такой характеристикой или же не доволен.
Буян снова пронзительно заржал. Он часто и настороженно всхрапывал.
А в это время ливневый клин уже пересек Громоклей, вытянувшуюся вдоль него Копповку и ринулся навстречу тележке. Впереди него метались ласточки. Некоторые из них уже поравнялись с тележкой, разворачивались и неслись следом за ней. Потом они как-то сразу отпрянули от нее и с криком устремились в сторону Солдатской балки. И сразу же хлынул дождь. Сначала почернела земля. Потом на черном появились светлеющие полоски. Ручьев еще не было, но было ясно, что они побегут именно по этим полоскам.
— Выручай, Буянушка! — крикнул в последний раз дядя Гриша, но теперь уже как-то безразлично и сокрушенно, без прежнего озорства в голосе и присел рядом с Сергеем на молодое, пресноватого запаха сено. Он виновато посмотрел на Сергея. Однако его лохматые нахмуренные брови тут же расправились, и лицо расплылось в доброй хозяйской улыбке, когда он встретился с восторженными глазами своего пассажира.
Зафесов Геннадий Рамазанович родился в 1936 году в ауле Кошехабль Кошехабльского района Адыгейской автономной области. Окончил юридический факультет МГУ. Работал по специальности. Был на комсомольской работе. Учился в аспирантуре Института мировой экономики и международных отношений АН СССР. Кандидат экономических наук В 1965 году пришел в «Правду». С 1968 по 1976 год был собственным корреспондентом в Республике Куба и странах Центральной Америки. С 1978 по 1986 год — собственный корреспондент «Правды» в Италии.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».
Анатолий Иоффе, врач по профессии, ушел из жизни в расцвете лет, заявив о себе не только как о талантливом специалисте-экспериментаторе, но и как о вполне сложившемся писателе. Его юморески печатались во многих газетах и журналах, в том числе и центральных, выходили отдельными изданиями. Лучшие из них собраны в этой книге. Название книге дал очерк о применении гипноза при лечении некоторых заболеваний. В основу очерка, неслучайно написанного от первого лица, легли непосредственные впечатления автора, занимавшегося гипнозом с лечебными целями.
С одной стороны, нельзя спроектировать эту горно-обогатительную фабрику, не изучив свойств залегающих здесь руд. С другой стороны, построить ее надо как можно быстрее. Быть может, махнуть рукой на тщательные исследования? И почему бы не сменить руководителя лаборатории, который не согласен это сделать, на другого, более сговорчивого?
Человек и современное промышленное производство — тема нового романа Е. Каплинской. Автор ставит перед своими героями наиболее острые проблемы нашего времени, которые они решают в соответствии с их мировоззрением, основанным на высоконравственной отношении к труду. Особую роль играет в романе образ Москвы, которая, постоянно меняясь, остается в сердцах старожилов символом добра, справедливости и трудолюбия.
Виктор Макарович Малыгин родился в 1910 году в деревне Выползово, Каргопольского района, Архангельской области, в семье крестьянина. На родине окончил семилетку, а в гор. Ульяновске — заводскую школу ФЗУ и работал слесарем. Здесь же в 1931 году вступил в члены КПСС. В 1931 году коллектив инструментального цеха завода выдвинул В. Малыгина на работу в заводскую многотиражку. В 1935 году В. Малыгин окончил Московский институт журналистики имени «Правды». После института работал в газетах «Советская молодежь» (г. Калинин), «Красное знамя» (г. Владивосток), «Комсомольская правда», «Рабочая Москва». С 1944 года В. Малыгин работает в «Правде» собственным корреспондентом: на Дальнем Востоке, на Кубани, в Венгрии, в Латвии; с 1954 гола — в Оренбургской области.