Пока сияют звезды - [14]

Взгляды гостей, представителей древних миссионерских кланов и потомков свергнутой полинезийской королевской династии, были устремлены на нее. Отдыхающие, среди которых были замечены люди, весьма известные на континенте, — историк, лауреат Пулитцеровской премии, оставившая сцену оперная звезда, наследница огромного состояния, и ее последний титулованный супруг не выделяли никого из группы блестящих блондинок. Они просто любовались Косимой и ее неотразимыми компаньонками.

— Проверьте места гостей! — потребовала довольная Флафф.

Разговоры моментально стихли, но гости все же не могли не поддаться соблазну продолжить комментировать появление совета директоров. Измученной переживаниями из-за измены Дейла Косиме казалось, что ничего уже не может омрачить ее больше. Но тем не менее девушка ощущала себя на грани обморока. Чувство самоконтроля, которое никогда раньше не подводило, подверглось испытанию. Как медсестра, она полностью была, уверена в себе. В роли блондинки из совета директоров Косима чувствовала все, что угодно, только не уверенность. Нелегко осознавать, даже при самых благополучных обстоятельствах, что так много людей судачат о тебе и оглядывают с ног до головы. Сегодня это было почти невыносимо.

Прямо напротив Косимы, под таким же огнем любопытным глаз, с хладнокровным и равнодушным видом, как королева, устроившая прием при дворе, восседала Марго Амброс. Невероятно очаровательная королева, признала Косима. Янтарные глаза еще больше выделялись благодаря длинным, темным, словно шелковым ресницам. Волосы медным водопадом спадали на изящные, в буквальном смысле слова «молочные», плечи. Смелый, даже откровенный наряд из изумрудного, почти прозрачного сатина облегал ее выразительную фигуру.

— Феликс Гаас здесь, — прошептала Марго, указывая на мрачного маленького человека, похожего на обезьянку. — За вторым столиком слева. Я читала в «Бэннере», что он приехал сюда присмотреться. Собирается снимать фильм по последней книге Миченера. — Она вяло кивнула головой голливудскому режиссеру, а ее очаровательная улыбка скрыла намек на чрезмерное рвение пообщаться с этим человеком.

Джуэл злобно подметила:

— Это один из тех, на кого ты работала, когда еще снималась?

— Он пробовал меня для своей картины «Час пик». — Если воспоминания и задели ее за живое, Марго виду не подала. — Но потом у меня обнаружили эту инфекцию, и врачи настояли, чтобы я поехала на острова и отдохнула как следует.

— Да любая актриса, будь она больна или здорова, согласилась бы сниматься в фильме такого режиссера, как Гаас, если бы он ей просто намекнул! — Когда Флафф говорила таким тоном, — неудержимо и абсолютно не испытывая ненависти к собеседнику, — ее словам не было конца. Но едва ли из-за этого их смысл становился менее язвительным. — Давай начистоту, Амброс. На тебя просто не купились, так ведь?

— А за такой милой внешностью, оказывается, скрывается маленькая грубиянка, — промурлыкала Марго.

Недостаток вежливости стал очевиден за столом белокурых красавиц, но глазеющая на них публика потеряла интерес к директрисам, потому что на эстраде для оркестра мягко застучали барабаны, отчего затрепетал каждый хрусталик огромной центральной люстры. Свет, исходящий от ламп, расположенных среди зеркал, тускнел, медленно создавая эффект сумерек, постепенно опускающихся в мир золота и зеркал. Голоса стихли.

На мгновение в зале повисла тишина. А потом ее нарушил голос Перри, чистый, ясный и сильный, доводящий женскую половину слушателей до благоговейного экстаза. Он вошел в зал со стороны променада, как будто случайно.

«Пока не настанет время,

пока звезды будут на небе сиять…» —

пел он, проходя мимо столиков, и из старой песни получилась новая благодаря манере его исполнения и тому, что сегодня вечером он был похож на потерянного черного ангела. Исполняя песню, Перри поднялся на сцену. Создалось впечатление, будто он находился один где-то на другой планете, и вокруг — никого. 

«Так отдай же мне свое сердце…» — 

вполголоса напевал он.

И когда чистый, одинокий голос затих, в затемненном зале вновь повисла тишина. Перри стоял в тусклом, направленном на него луче света так близко, что Косиме ничего не стоило дотронуться до него. Ни звука не было слышно. А потом — шквал аплодисментов. Бурные, продолжительные овации, как огромные волны, бьющиеся о рифы где-то за окном, одобрительные возгласы обрушились на его одинокую фигуру на сцене. Перри стоял в свете прожекторов. Он кланялся, улыбался и вновь кланялся.

— Да вы только послушайте! — не удержалась Флафф. — Они обожают его!

— Почему бы и нет? — спокойно ответила Джуэл. — Этот доктор умеет подойти к публике, также как и к пациенту.

— И не только, — тихо сказала Марго. — Он просто классный.

Мельком взглянув на девицу, только что давшую человеку определение, используемое в бизнесе, Косима увидела, как оживилось ее лицо, хотя минуту назад оно походило на маску, когда Марго улыбнулась Феликсу Гаасу. В этом полумраке бдительность Марго теряла свою силу. А прочитать ее мысли не составляло большого труда. Она думала, что дебют Перри Хилтона в этом зале был всего лишь первой ступенькой лестницы, забраться на которую он мог в любой момент. Перри был «классным».