Пока огонь не поглотит меня - [55]

– Это было раз, – тихо произношу я, и звук шагов стихает. Кожа покрывается мурашками, и внутри образовывается какой-то странный трепет. Он смотрит на меня.

– Да и разве это имеет хоть какое-то значение? – Стараясь придать голосу безразличие, спрашиваю его, а, может быть, и себя тоже.

– Большое. Ты даже не представляешь, как много это значит для меня. Насилие никогда не забывается, оно навсегда вычёркивает желание узнать нечто другое. Оно рождает страх в сердце и опасность повторения. И я сделал то же самое. Хоть ты и не увидела этого, но я не лучше. Это недопустимо для меня. Ты первая, кто заставляет меня ненавидеть самого себя ещё больше.

Замираю, ища варианты ответа, но такой честности не ожидала. Он мог выкрутиться, мог выдумать иное и оправдать себя. Не сделал. Даже не захотел. И теперь я смотрю на это… всего за секунду… иными глазами. Ред не имеет понятия, куда влез. Я предупреждала, а меня, как обычно, не восприняли всерьёз. И теперь всё стало нашей общей проблемой. Желание и противостояние. Страх и боль. Жалость и сильнейшее чувство увидеть собственными глазами, какой я могла бы быть, если бы он встретился мне раньше Филиппа. Было бы притяжение в темноту таким же сильным? Или же я не оценила бы и не распознала искреннюю заботу и сопереживание?

– Тогда я могу идти? – Сдавленно спрашиваю его.

– Можешь, – делает паузу, когда внутри меня всё опускается, и я издаю шумный вздох.

– Ко мне.

Резко поднимаю голову и удивлённо вглядываюсь в темноту перед собой. Я ослышалась?

– Если ты хочешь, конечно, – добавляет Ред.

И я знаю, что получу, если решусь. Знаю, как мне будет спокойно, и никто не осудит за слёзы и желание быть слабой. В его руках, вдыхая его аромат, мне станет прекрасно.

Иду, шаг за шагом, пока меня не поглощает темнота, а за спиной раздаётся характерный звук, опускающегося занавеса у стекла. Иду медленно, но не от страха, а от быстрого стука сердца, от нервозного состояния и желания дотронуться. Всего лишь протянуть руку и ощутить, как меня притягивает к себе другая. Уткнуться в его шею, ощупывая тонкую материю рубашки.

– Здравствуй, Санта, – обнимает меня второй рукой за талию, и я улыбаюсь.

– Привет, – отодвигаюсь немного, хотя ни черта не вижу. Только знаю, что он есть, вот его грудь под моей ладонью, и слышу его горячее дыхание.

– Я не хочу больше говорить о Филиппе, – шепчу я.

– Это придётся делать, сладкая моя. Но не сегодня. Сегодня, я хочу тебе кое-что показать и научить не стыдиться ничего, что происходит вокруг нас, – его рука скользит по моей талии, и Ред оказывается сзади меня.

– Я не готова к третьему пункту. Не могу… я…

– Не нужно, – опаляет ответом моё ухо, и по позвоночнику бежит разряд, резко сжимая мышцы живота.

– Я никуда не тороплюсь, но мои фантазии слишком порочны и красочны, а твоя близость буквально изъедает изнутри. Для меня важнее, чтобы женщина получила удовольствие. Этим я и займусь прямо сейчас, – перед моими глазами стена начинает двигаться, открывая другое стекло, за которым горит знакомый свет. Выходит, мы по другую сторону уже знакомой комнаты, открывающей пару, полураздетую пару, лежащую на полу.

– О, господи, – выдыхаю и перевожу взгляд вбок.

– Посмотри на них, Санта, – мягко приказывает Ред, нет даже вкрадчиво, словно обещает мне необычайно прекрасное представление или же редкую диковинку, если подчинюсь.

Искоса с явным отвращением поглядываю на женщину, выгибающуюся под ласками её пышной груди мужчине. Хорошо, что не напрягающая музыка скрывает её стоны, срывающиеся с губ. Я уверена, так всё и есть. Губы женщины постоянно приоткрыты, она непозволительно открыта для обозрения, и это вызывает лишь тошноту.

– Это противно. Они хотя бы знают, что за ними наблюдают? – Резко спрашиваю я.

– А ты угадай.

Теперь полностью поднимаю голову и всматриваюсь в лица. Их движения замедлены, слишком чувственны и откровенны. Мужчина, пока ещё остающийся в джинсах, томительно опускается поцелуями к животу своей партнёрши, уже готовой показать ему всё. Буквально всё, отчего она закусывает губу, выгибается навстречу его жадному рту. И до сих пор гадко.

– Да. Всё довольно наигранно. Им за это платят? – Усмехаюсь я, делая верный вывод, судя по поглаживанию моей поясницы, словно одобряет.

– Нет. Они наслаждаются тем, что на них смотрят, наблюдают и впитывают в себя страсть.

– И им не стыдно?

– Ни капли. Разве видишь стыд в её горящих от похоти и ожидания глазах? Нет. Она хочет большего. Могу предложить тебе послушать их, но предполагаю, что ты откажешься, – усмехается Ред.

– Верно предполагаешь. Хорошо, это их дело. Каким боком отношусь их гадкому совокуплению я? – Дёргаюсь в его руках, желая повернуться, но Ред крепче сжимает мою талию, не позволяя ничего, кроме как, смотреть на этот ужас.

– Почему ты считаешь, что это гадко?

– Потому что это порнография в чистом виде, унижение женщины её партнёром, выставляющим на всеобщее обозрение целлюлит, – едко отвечаю ему, за что получаю мягкий, но в то же время неожиданный шлепок по ягодице.

– Язвительность тебе не к лицу, сладкая моя.

– Ты ударил меня? – Обескуражено шепчу я.