Поиски и находки в московских архивах - [69]

В письме к Н. И. Стороженко от 18 ноября 1882 года Иван Гаврилович писал: «Брата просил бы отыскать брошенный мною где-то труд «Быт русского народа»[188]. Накануне смерти, в 1885 году, Прыжов сообщал о том, что у него почти готов большой труд по истории русской культуры и быта (около 400 страниц). По-видимому, здесь шла речь об «Истории народного быта Великороссии».

К счастью, этот фундаментальный труд подвижника науки не затерялся. Он обнаружен нами в отделе письменных источников Государственного Исторического музея (коллекция Музея Революции — фонд 282). Рукопись состоит из 240 листов конторской книги большого формата. Текст написан на обеих сторонах листа, с многочисленными вставками и исправлениями.

Кроме того, наше внимание привлекли и другие автографы и черновики ученого. Перечислим их: «Исторические науки в России», «История кабаков в России», «Малороссия (Южная Русь) в истории ее литературы с XI по XVIII век», «Исторические очерки неисторических направлений Древней Руси», разрозненные черновые тексты статей исторического и этнографического содержания и др.[189]

Большой интерес представляет его труд «Колдунья», посвященный средневековым предрассудкам и народным верованиям, связанным с ведьмами, на Западе и в России. Эта рукопись составлена по книге И. Шера «История немецких женщин» (4-я глава). Статья переписана набело рукой неизвестного лица и авторизована Прыжовым, сделавшим в ней сотни исправлений. Найденная нами рукопись документально подтверждает предположение Л. Н. Пушкарева о принадлежности этого труда перу И. Прыжова[190].

Всего нами найдено свыше 1500 страниц рукописей ученого.

В «Истории народного быта Великороссии» читатель найдет интереснейшие и обширные исторические, этнографические и фольклорные материалы. Одна из ее глав — «Вечерницы, или Женские общественные собрания» — специально посвящена истории русской женщины. Прыжов ставит вопрос об эмансипации женщины, говорит о тяжелой женской доле в условиях средневековья и буржуазного общества. До сих пор мы совершенно не знали работу Прыжова, специально посвященную этой теме. В рукописи уделено большое внимание любви и дружбе («голубиным отношениям между людьми»)[191], народным праздникам и гуляньям, отношению человека к природе и животным, народным верованиям и предрассудкам, легендам и песням, обрядам, славянскому фольклору.

Борьбе с ханжеством и изуверством в отношении к женщине, борьбе за равноправие женщины и мужчины, активному участию женщины в общественной жизни посвящен другой неопубликованный труд революционера — «Исторические очерки неисторических направлений Древней Руси»,

В работе Прыжова «Исторические науки в России» с революционных позиций обличаются псевдонародные верноподданнические идеи Каченовского, Шевырева и славянофилов. Особенно резко он выступает против Погодина и его консервативных воззрений на историю России.

В архиве Государственного Исторического музея хранится также неопубликованные письма ученого к Я. А. Ошмянцеву, к И. Е. Забелину[192] и К. К. Герцу, рукопись его рецензии на книгу М. Корфа «Жизнь графа Сперанского», фрагменты незавершенных работ «Восток», о русской братчине, о «Слове о полку Игореве», о русских царях и князьях, о Богдане Хмельницком, о народном быте и обрядах жителей Смоленска, Владимира на Клязьме, Киева и многих других городов, о ханжестве попов и прислужников церкви, многочисленные наброски к монографии о собаке, к истории питейного дела, к истории русской женщины, список стихотворения Т. Г. Шевченко «Чигирин...» и другие материалы.

Находясь в сибирской ссылке почти 15 лет, измученный голодом, лишениями, жандармским надзором, Иван Гаврилович мужественно выдержал все испытания, сохранил веру в идеалы революционной демократии.

В Петровском заводе, голодая, превозмогая болезни, он готовил к печати свои труды — «Граждане на Руси», «Декабристы в Сибири», «Записки о Сибири», «Собака в истории человечества» и многие другие, вел переписку с учеными и редакторами столичных и московских газет и журналов, в том числе с редакцией «Отечественных записок», а также с А. Н. Пыпиным, А. Н. Веселовским, Н. И. Стороженко, Н. П. Ланиным и другими.

В своих работах Прыжов подверг резкой и беспощадной критике деятельность ряда русских царей и цариц: Ивана IV, Елизаветы Петровны, Екатерины II, Павла I, Александра I, Николая I и многих окружавших их фаворитов, вельмож и временщиков. Нередко Прыжов создает и собирательные литературные образы русских цариц. Таким образом является царица Прасковья. В найденной нами неопубликованной рукописи «История народного быта Великороссии» вслед за автором «Истории одного города» Щедриным, поведавшим о кровожадных градоначальницах, дается обстоятельный рассказ о жестоких пытках в подвалах тайной канцелярии при царице Прасковье, сжигавшей заживо ни в чем не повинных людей. Ею был умерщвлен стряпчий Деревнин лишь только за то, что однажды случайно нашел любовное письмо, компрометирующее Прасковью. Фанатичка приказала своим палачам: «Держите его (Деревнина) крепче... Жгите свечами лицо его, нос, уши, шею, глаза поджигай — да бороду, бороду-то ему выжги». По приказу царицы принесли бутыль со спиртом, облили голову узника. Спирт разъедал «отвратительные язвы» на голове стряпчего. «Зажигай! — крикнула царица, обращаясь к Пятилету. Истопник Степан Пятилет, привыкший жечь дрова, но не людей, страшился исполнить приказ старушки, но монархиня собственноручно соизволила толкнуть его руку со свечою к голове Деревнина — и голова вспыхнула, как порох! Страшный нечеловеческий вопль огласил подвалы и казенки тайной канцелярии. И замер под ее мрачными сводами. Несчастный судорожно рванулся из рук рабов, метнулся в одну сторону, бросился в другую, ударился о печку и в страшных конвульсиях упал на пол... голова его пылала. Колодники, сторожа, слуги, палачи — все, кроме Прасковьи, были в оцепенении. Прасковья пожелала посмотреть на конченного стряпчего и казначея. Узнать его не было возможности. Волосы горели, лицо вздулось, посинело, почернело, местами вовсе выгорело; глаза заплыли опухолью; подбородок тщательно обожжен, и только сквозь раздутые, черные губы слышались стоны».