Поиск истины [Авторский сборник] - [17]

Она состоялась позднее, через пять лет, после звонка режиссера Льва Саакова, предложившего экранизировать мою повесть «Батальоны просят огня». Только сейчас я вижу, как можно перевести эту повесть на язык кинематографа. Но тогда я сумел убедить режиссера в невозможности сгруппировать всех героев в едином непрерывном действии (линия: командир дивизии — командир полка; батарея Кондратьева — батальон Бульбанюка).

Была переведена на экран повесть «Последние залпы», тоже о войне, — повесть о поколении, к которому принадлежу и я. По меньшей мере нескромно оценивать свой фильм автору сценария. Однако я понял после окончания съемок, что войну можно показывать на экране приближенно к реальности — с экрана может вдруг повеять запахом окопной земли, пороховой гари и горелой брони.

Затем режиссером В. Басовым был экранизирован роман «Тишина».

Работая над этим сценарием, не раз приходилось задумываться, в чем же вообще суть экранизации.

Не знаю никаких рецептов в кинематографе, так же как и в прозе. Можно заучить сотни приемов и «ударных поворотов», можно даже проникнуть в закулисные тайны мастерства, в лабораторию того или иного классика, умозрительно познать секреты композиции, драматургии, диалога и т. д. Но каждый раз человек, создающий что-то, встречается с необходимостью бесконечного поиска в самом процессе работы.

Опыт нельзя вынуть из ранца. Он накапливается в вариантах исканий за письменным столом, на съемках, в монтажной.

По-моему, экранизация только тогда экранизация, а не «разговор в связи», когда и режиссер и писатель смотрят на конфликты и явления жизни одними глазами, когда жизненный и душевный их опыт в чем-то равен.

Но эта одинаковость взглядов не так уж часто встречается в кинематографе: в мире трудно найти двух одинаковых индивидуальностей.

Режиссера и писателя может объединить общая идейная позиция, а следовательно, одна эстетическая задача. И здесь писатель должен быть щедрым, он должен уметь зачеркивать и дописывать, что-то ломать, что-то строить на месте ломки, многое стараться увидеть уже не глазами читателя, а глазами зрителя (чем в идеале должен владеть режиссер) и понимать, что ему теперь надобно достичь такого же эмоционального воздействия, как в прозе, но другими средствами — средствами экрана.

Пейзаж, описательно-психологический рисунок, один-единственный глагол, точнейший эпитет, алмазом сверкавший в прозе, почти физически ощутимое описание солнечного утра, тумана, снега или дождливых сумерек, запахи скошенных трав, нагретого дерева, одежды, пыльных железнодорожных вагонов и т. д. — все это, разумеется, при экранизации требует особенного зрительного выражения или совсем уходит из сценария. Это утрата, это обедняет экранизацию и щедрость писателя, приблизившегося к кино, — это иные, непривычные, но необходимые поиски эмоционального материала еще до работы с режиссером, еще тогда, когда он один сидит за столом над начатой рукописью сценария.

Но и после всего этого может отсутствовать даже приблизительная сближенность взглядов писателя и режиссера. Тогда конфликт между прозой и кинематографом неразрешим, тогда на экране (в большинстве случаев) слабый и малокровный оттиск романа, повести, рассказа, иногда же — оригинальное и совершенно новое произведение, которым доволен режиссер и недоволен сценарист.

Зритель вынесет свое суждение.

Ответственность перед будущим

Все или почти все материальные ценности, которые окружают нас в этом мире, созданы и создаются человеком и для человека. Человеческое сознание и человеческие руки, в силу законов развития, не могли когда-то остановиться на изобретении первого обрабатывающего орудия — каменного топора. И, ощутив, испробовав соблазнительный вкус надкушенного яблока познания, люди достигли таких высот техники и производства, которые вызывают не только чувство гордости перед неисчерпаемой творческой мыслью, но и опасение перед открытыми энергиями, способными при участии злой воли уничтожить живое дыхание на земле.

От первого добытого огня до каменного топора, твердости железа и силы пара, мощи электричества и могущества атома, «мыслящих» кибернетических машин и теории относительности прошло человечество длинный путь в мучительных исканиях сознательного блага, в поисках возможностей активного разума.

Во всех этих открытиях я вижу «запрограммированность», великую идею, без которой бессмысленно было бы возникновение на планете и человека, и прогресса. Ведь Великая Октябрьская социалистическая революция была самой сознательной революцией с самой направленной целью: блага — народу, создающему материальное богатство, основу общества; вместе с тем — свобода творчества всех для каждого и каждого для всех.

Мы прошли и проходим мужественный путь постижения производственных законов. Мы хорошо знаем, что принес за последние годы этот сумасшедший скачок техники на Западе. Помимо производства высококачественных товаров ради прибыли, движение индустриализации начало беспощадно уничтожать самую землю, ее воздух, реки, ее леса и к концу нашего столетия может родить смертельный конфликт между людьми и землей, что противоречит гуманной сути прогресса.