Поиск-87: Приключения. Фантастика - [9]

— …И твои жалкие предки просто вызывают смех, — продолжал Мастер. — Только наша всем известная терпимость к заблуждениям других орд удерживает меня от веселья. Рыбы вообще отличаются спокойствием и рассудительностью. Поэтому только мы сможем объединить все орды в любой орде, прекратить всеобщую вражду: ведь все будут людьми — Рыбами.

Это продолжалось до ночного привала, и тогда он наконец замолк, потому что жевать сухое мясо и говорить — умение, к счастью, не всем доступное.

И вот он улегся перед своей распяленной шкурой, а я ходил взад-вперед, охраняя его отдых. Белесый, сукровичный свет растекался по кругу горизонта, он делал густые травы черными. Очень далеко на юге фыркал и утробно урчал шерстистый носорог, вокруг костра замыкали шуршащие петли тут же исчезающие гибкие тени: лисы, песцы, пумы; иногда с огромной важностью, едва ворочая шеей от гордости и силы, но тоже бесшумно, как порождение Местовремени, проходил волк. Хуже всего, если будет приближаться пещерный лев. Он перешибает хвост гигантскому лосю и уносит его легко, как мать младенца. Пещерный лев не появился, но пришел сон, он принялся бороться со мной, и пришлось вежливо пошевелить Мастера большим пальцем ноги. Он легко вскочил, но в его глазах, красных от дыма, еще плавали видения. И я засомневался: что ему посоветовали его предки во время посещения? Хоть он и наш, но его Рыбы должны его посещать… по привычке…

Я смотрел на проплывающие передо мной мысли и был уже на полпути между тем миром и этим. И вот. Плывут мысли… то есть Рыбы… враги… Мастер делает им много-много-много рубил, ножей, наконечников, зубил, тесел, весел… нет, весла — это дело Друга Дерева… Многомногомножей… Многомногомно… А у нас их нет… Нет, нет, нет — нетнетнетнет… тне, тне, тне-е-е, — завыл тихонько пес вдалеке — у них недавно начался гон.

Я, оказывается, лежу возле костра. Сердце бежит от меня и никак не может убежать, и я грызу в исступлении сырую землю, как смертельно раненный на охоте.

…Сюда, да, вернулся сюда с охоты в Полях Сновидений. Вернулся с добычей мысли, увидел, когда был там, что-то важное для нашей орды.

Голова моя сонно поднялась — по ту сторону костра неустанно вышагивал, охраняя меня, Друг Камня. Так вот кто ты такой! Ты не только нечеловек, но и очень искусный нечеловек! Поэтому и очень опасный. Тут воин сна ударил своим невидимым копьем, голова моя поникла и не успела додумать.

Зато было время для додумывания, когда я быстро шел след в след за Мастером, глядя на его толстую от мышц спину. Очень глубокая ложбинка разделяет спину сверху донизу, и темная тень заполняет ее. Я наслаждался своим открытием. Вот, оказывается, почему должен я уговорить Мастера. Он делает разнообразные орудия для Рыб и отказывается делать для нас. Он плохой. Поэтому он должен уйти к своим чешуйчатым лжепредкам, и как можно быстрее.

Он плохой — обделывает камни для Рыб, а не для нас.

Все играло и пело во мне — целая орда, все трубило и ухало голосом Предка. Это я сам, сам додумался, а не во время Танца Совета! Но тут клыкастое сомнение шевельнулось во мне: если я во время думанья представляю себе любимую орду, то, наверное, она и думала за меня, находясь у меня в голове, и никакого «я» нет. Это только очередная шутка Предков над бедным одиноким умом. Нет, лучше я решу, что никто не думал вместе со мной: ни Старцы, ни Младостарец. Я снова возликовал. Как бы почувствовав это мое ликование, Мастер высоко и радостно подпрыгнул и пустился крупной охотничьей рысью по вытоптанной звериной тропе.

Мы бежали, в спину толкал легкий радостный ветер, и внутри нас было так легко, легко, и все вокруг нас бежало и пело, и солнце выглянуло полюбоваться нами из тяжелых дымных туч, и ветер притих, и погода, которая хотела уронить на нас крупные снежинки — первый угрюмый привет Ледяной Пасти, — раздумала и начала улучшаться.

Охотничьим средним бегом мы так и вбежали в стойбище косматых лжелюдей и сначала, в первый миг, ничего не поняли в своем радостном движении. По бокам зрения мелькали косматые расплющенные тела, грубо обитые камни, просто куски песчаника, змеевика и кремня, охапки старой желтой травы. Вдруг Мастер запа́х смертельным испугом, мы разом повернулись, сделали по два отчаянных прыжка и нырнули в счастливо растущий тут кустарник. Здесь еще была полынь, и дух ее вязал мысли и движения. Было тихо. Никто не торопился к нам, сопя и поухивая, чтобы схватить нас и съесть. От Мастера пахнет страхом. Я медленно приподнимаюсь и — огромная радость: никого живого в этом стойбище нет!

Мы выходим из зарослей карликовой березы, ходим по этому безопасному месту, переворачиваем мертвых лжелюдей. Их рыжеватая шерсть потускнела, морды их — это почти человеческие лица, и сильно убегающий назад лоб с двумя отвратительными буграми над глазами не отнимает этого почти человеческого выражения. Впрочем, солнце, ветер и мелкое зверье уже принялись за свое привычное дело.

— Удача, — сказал Друг Камня. — Этот страшный след оставил бешеный Мамонт.

Очень он грубо выразился, ну просто непростительно, но я вынужден был согласиться: да, оставил. Теперь поиски моего бедного сородича существенно облегчались.