— Нам пришел приказ от Платова об атаке вдоль дороги во взаимодействии с полком Иловайского — сказал подполковник. — Какие будут соображения?
— Что донесла разведка? — спросил Епанчин. — Какие силы нам противостоят?
— Один уланский полк под командой какого-то Завадского. Это 600 пик и сабель. У нас с казаками вдвое больше будет.
Драгун решили не трогать — пусть так и будут в заслоне.
— Ладно, — сказал умиротворенно Епанчин. — Пики казаков пойдут на пики улан, свяжут их боем, а мы тут и подскочим. Порубим их и всех делов.
— Другие мнения есть? Поручик, может вы нам что-то скажете?
— А Иловайский согласен с этим планом?
— Он его и предложил.
— Тогда ладно. Лишь бы они опять вентерь не устроили: поскачут в ложное отступление и нас под уланские пики подставят.
— Сплюньте через левое плечо, Ржевский. Бог не выдаст, свинья не съест. Ну, по коням!
Взвод Ржевского стоял тихо у самой лесной опушки и ждал сигнала.
Казаки уже пошли вперед с гиканьем и свистом, уланы двумя шеренгами тронулись навстречу, набирая скорость. Дмитрий смотрел на эти две лавы и осознавал: хлипковат строй у казаков, не выдержат они слаженного удара регулярной кавалерии. Вот лавы столкнулись, пыль над ними взвилась тучей вверх и полностью закрыла видимость. Прошла минута, другая и тут раздалась команда:
— Гусары! Поэскадронно слева и справа вперед!
Резво летя впереди взвода по дуге (их фланг был левым), поручик пытался что-то разглядеть в туче пыли. «Мне кажется или эта туча к нам приближается? И довольно быстро!» И точно: из тучи вылетели навстречу гусарам казаки, улепетывающие от противника. «То ли вентерь их любимый затеяли, то ли просто бегут? Но нам-то теперь это все равно!» — осознал Ржевский и громко скомандовал:
— Карабины и пистолеты готовь! Стрелять, как всегда, по лошадям!
Вот казаки промчались мимо, а из тучи вынырнули уланы со смертоносными пиками и на мощных конях.
— Огонь! — прокричал поручик и разрядил свой штуцер в ближайшую лошадь, которая споткнулась и упала.
Мгновенно сунув ружье в заседельный чехол, он выхватил два пистолета, выстрелил одновременно в налетающую пару животных и тотчас нырнул за свою Машку, прячась от уланских пик. Вынырнув, схватил последние пистолеты и в этот раз выстрелил в упор одному и другому улану, поддевших на пики его товарищей. А затем взвизгнула его сабля, скользя по новым пикам и державшим их рукам… В себя он пришел, когда увидел, что уланы поворотили коней и мчатся прочь с поля битвы. Гусары и казаки поспешили за ними, норовя хлестануть саблями по спинам, но Ржевскому эта фаза боя претила, и он спрыгнул на землю.
— Вы ранены, Ржевский? — подскакал к нему Арцимович. — Ваш мундир залит кровью!
— Это, наверно, чужая кровь, — сказал Дмитрий. — Я не чувствую боли в членах своего тела.
— Вы всегда так чудно выражаетесь, — заулыбался корнет и добавил невпопад: — А я так никого и не задел. Зато один раз удачно от пики увернулся…
Гусар, потерявших в этой схватке до пятидесяти человек убитыми и ранеными, вывели из боя на исходную позицию и более они в сражении, известном как «битва у местечка Мир», не участвовали. Исход его решила казачья бригада Кутейникова, которую вызвал после утреннего боя Платов от села Свержень. Она подошла к 8 вечера и ударила неожиданно в левый фланг бригады Дзевановского. Схватка была настолько тесной, что ни пики, ни сабли просунуть было невозможно и многие дрались кулаками и даже кусались. В 10 вечера из этой толчеи вырвался один польский полк и помчал к Миру, за ним второй, а каждого улана третьего полка изранили или убили; в плен попало 130 бойцов, в том числе 9 офицеров.
— Вы, Ржевский, становитесь похожи на вещего ворона, — хмуро сказал ротмистр Епанчин на обратной дороге в Несвиж. — Каркнули сегодня на совете и нате вам: поляки опрокинули казаков и вздели на пики нас. Проклятье! Хоть каждого гусара теперь ружьями вооружай и к нему второго номера приставляй — эти ружья заряжать! Вы вот сегодня изловчились и свой взвод все-таки отстояли. А в других трех взводах по 6–8 человек выбыло!
— На кой черт Платову пушки, если он ими не пользуется? — зло ответил Ржевский. — Выставили бы их на дорогу и молотили этих кавалеристов с пиками за милую душу. А выпускать гусар грудью на улан — дурацкая затея!
— Тут казаки нам подгадили, ясное дело, — вяло сказал Епанчин. — Лучше бы с драгунами мы этих улан атаковали. И вы, кстати, правильно поступаете, когда бьете по лошадям. Вот и драгуны могли их на землю поронять, а пеший улан никакой не вояка. Так, мужик с палкой.
