Вечером в Новогрудках на разборе у командира полка ротмистр Епанчин и поручик Ржевский удостоились благодарности Новосельцева.
— Я решил представить вас к наградам, — объявил он. — Вас, ротмистр, к Анне 3 степени, а вас, поручик, к 4-ой: за бой у Сокулки и вот за этот, у Гончаров. Представьте мне также список особо отличившихся в этих боях унтер-офицеров и рядовых. Жаль, что мы не застали здесь штаб Багратиона: он бы уже утвердил эти представления. А так нам придется за ним гоняться… К
орнеты Бекетов и Арцимович, напросившиеся на одну квартиру со Ржевским, стали петь ему перед сном дифирамбы:
— Вы родились под счастливой звездой, Дмитрий, — заявил Арцимович.
— Все, буквально все у вас получается! Когда вам пришел в голову этот трюк с «чесноком»?
— И когда и где вы успели его наковать? — прибавил более приземленный Бекетов.
— Еще в Гродно я дал поручение своему вахмистру. Но «чеснок» — это то самое новое, которое относится к хорошо забытому старому. Наши предки его применяли в войнах с татарами, теми же поляками, а также в Полтавской битве…
— Это благодаря тому, что вы много книг читали, Дмитрий, — опять восхитился Арцимович. — А я, дурак, днями в полковой школе в карты учился играть.
— А выигрывать так и не научился, — засмеялся Бекетов.
— Мне кажется, — вскочил вдруг на постели Сашка, — что вам, Дмитрий, и в карты может повезти: так же как в любви и на войне!
— Слава богу, что во время военных действий игра в карты прекратилась, — сказал Ржевский. — Не до карт всем стало.
— И-и, поручик, — возразил Бекетов. — Пройдет месяц-другой и картежники вновь оживут, помяните мое слово. На трофеи играть начнут или на право пойти в дело, где эти трофеи можно будет раздобыть.
— Э-э, нет, свои французские карабины я проигрывать никому не дам: меня они сегодня тоже выручили. Жаль, что их у меня десять, а не тридцать.
— Так может вы, Ржевский, не в те войска попали? — сыронизировал Бекетов. — Не перейти ли вам в конноегеря?
— Нет, голубчик, — засмеялся Ржевский. — Таких щегольских мундиров егерям не выдают, а дамы ведь привечают нас по одежке!
Глава двадцать четвертая
Визиты
Серьезной проблемой для новорожденной компании «Электрические лампы» (ее только что зарегистрировали во 2 гильдии московского купечества) стал кадровый вопрос: кто, собственно, говоря может взяться за изготовление того же провода (кабеля) которого понадобятся вскоре многие километры? И тут Городецкий вспомнил историю знаменитого МВТУ им. Баумана: начиналось то оно с ремесленного училища! И действует оно довольно давно в стенах Воспитательного дома — единственного большого строения на востоке Москвы, уцелевшего от пожара и даже удостоившегося похвалы Наполеона, так как сотрудники этого Дома взяли на излечение 8 тысяч его раненых солдат.
Он тотчас подхватился и поехал вместе с Отто Краузе на Лефортовскую набережную. Там они сунулись было к подъезду основного здания, но их развернули к соседнему: поменьше, но зато новому. Еще сюрприз: директором училища оказался немец по фамилии Отт, а по имени Федор (Фридрих, видимо). Он Городецкому не приглянулся (лет сорока пяти, но уже грузный, с маленькими бегающими глазками, прячущими интеллект), но куда деваться: придется иметь дело с тем, кто есть. Впрочем, когда директор узнал, что училищу «светит» получение выгодного заказа на изготовление какой-то хреновины (непонятной, но компатриот Отто обещал все воспитанникам и их учителям разъяснить), то он приободрился и разразился пространной речью, из которой Макс понял два пункта: заказ будет принят и сделан; обойдется его выполнение в нескромную сумму, которую еще предстоит уточнить. После чего директор вызвал к себе мастера Филатова. Вот этот человек вызвал у Городецкого симпатию: скромный, но держащий себя с достоинством, с руками в заусеницах и въевшейся в пальцы металлической пылью, но ловкими, чуткими, «умными». Получив от директора распоряжение помочь «господам изобретателям», он посмотрел в глаза обоим по очереди и сказал:
— Пойдемте в цех, там поговорим.
Когда же он узнал, что его питомцам предстоит сделать и для чего, то необыкновенно ожил и сказал:
— Вот это дело! Ради такого дела я в лепешку расшибусь и ребят своих раззадорю. Они у меня толковые, да дела интересного у них никогда не было. Шьем вот штаны с рубахами да башмаки тачаем одни и те же… Вы только наладьте все, покажите, что да как, а мы расстараемся!
— Если вы сможете сделать нужный нам провод, — веско сказал Городецкий, — то мы возьмем вас в постоянные подрядчики. Причем будут и совершенно другие изделия: например, электрические свечи, стеклянные плафоны, электрические батареи. Вы сможете стать универсалами или специализируете одних ребят на том, а других на этом. Все будет в ваших руках, мы будем лишь показывать и доставлять оборудование и материалы. Работа эта денежная, смотрите только, чтобы директор ваши денежки не прикарманил. Если заметите такое, дайте нам знать, и мы примем надлежащие меры.
— Да уж, директор наш мимо кармана деньги не проносит, — угрюмовато признал мастер. — Да ведь они почти все таковы, одним «мирром» мазаны…
