— Тогда мы уже сегодня начнем регистрацию своей компании по производству электрических ламп, а когда получим права юридического лица, то заключим с вами договор на получение первого займа — со всеми соответствующими обязательствами и гарантиями, — сказал Городецкий.
— Ого! — усмехнулся Куманин. — А ты, оказывается, не такой профан в финансовых делах, Максим Федорович. Но я хочу не займ вам дать, а получить долю в уставном капитале компании.
— И какую же?
— Думаю, баш на баш будет справедливо. Без денег ведь ничего вы сделать не сумеете.
— С ходу мы решать этот вопрос все-таки не будем, — возразил Городецкий. — Сначала регистрация, а потом составление договоров.
— Это, конечно, правильно, — усмехнулся Куманин. — Но учти, Максим Федорович: других инвесторов ты в Москве не найдешь. У нас тут свои правила, знаешь ли…
— Александр Алексеевич, — вкрадчиво сказал Макс. — По-моему, вы поняли, что имеете дело с гусем, несущим золотые яйца? Стоит ли нам друг друга за те самые яйца сжимать? Давайте жить дружно, по принципу: сам живи и давай вольготно жить другим. Тогда и новые совместные проекты появятся, ничуть не хуже, а то и пограндиознее этого…
— Все-все, — поднял руки до уровня груди Куманин. — Вы меня вполне убедили, Максим Федорович.
Оставшись с Отто Краузе наедине, Макс сказал:
— По неписанному дворянскому кодексу мне не пристало заниматься ремеслом, торговлей или финансовыми махинациями. Знать перестанет со мной общаться. Поэтому компанию вы оформите на свое имя. Тем не менее я хотел бы иметь от нее неофициальный доход, по слову чести. Десять процентов меня устроит. Вы не против?
— Максим Федорович! — бросился натурально в ноги юноша. — Какие десять процентов?! Я настаиваю на 60 на 40 в вашу пользу!
— Ерунда, — поднял его на ноги Городецкий. — Я ведь не шутил относительно новых проектов. Они будут в другой области и там я тоже надеюсь получить свои скромные проценты, но от иного инженера или ученого. Да и с вами мы еще сможем удивить мир новыми изделиями! А пока придется нам пойти на юридический факультет и приискать там толкового правоведа, который поможет составить устав компании «Электрические лампы Отто Краузе»…
Обедал Макс дома, причем в компании Олимпиады Модестовны.
— Были сегодня ваши барыньки у нас на первой примерке, — сказала она загадочно улыбаясь. — Старшая что-то куксилась, а младшая все улыбалась да вертелась, а в конце вдруг подошла ко мне и спросила:
— Это правда, что у вас на квартире живет некий дворянин Городецкий?
— «Вот-те раз», подумала я, но врать не стала и подтвердила: да, Максим Федорович — мой жилец. Очень хороший: платит за квартиру всегда в срок, девушек к себе не водит и в пьянстве не замечен.
— Откуда же она об этом узнала? — удивился Макс. — Я ей о своем месте жительства не говорил.
— Так ты от нее скрываешься, что ли? — спросила с прищуром Олимпиада Модестовна. — Хочешь с приличной девушкой шашни завести, а потом сбежать? В столицу, например?
— В столицу? — картинно задумался Макс. — Это мысль. Что я в самом деле здесь толкаюсь, в провинции вашей? Вот Петербург это да! Там кипит жизнь, швыряются деньгами настоящие аристократы, дерут взятки со всех знаменитые министры и их подручные, в карты проигрываются миллионные состояния! А я тут пытаюсь сколотить жалкие сотни рублей на шитье платьев и то мне их не платят до сих пор!
— Заплачу я, — с досадой сказала Олимпиада Модестовна. — Да так ли уж они вам нужны, эти рубли? Сдается мне, что в последнее время вы где-то еще денежки стали зарабатывать и немалые…
— Так я и там, в основном, живу обещаниями! — расхохотался Макс. — На извозчика мне деньги, правда, выдают, иногда обедом угостят с трюфелями, бокал шампанского поднесут — и только. Чую, что профукаю я родовой капитал и в деревеньку свою пешком пойду.
— Ловко вы мне голову задурили, но на мой вопрос так и не ответили: что с девушкой-то будете делать?
— Сам не знаю, — признался Городецкий. — Жениться мне пока не хочется, да и мать ее, как истая москвичка, прочит ей судьбу княжеской или генеральской жены. Может время все по местам расставит?
— Так вы ее в постель, похоже, уложили?
— Не в свою, боже упаси! Вы ведь тому свидетельница!
— Все, все мужчины блудни, — горько констатировала Олимпиада Модестовна. — Мне какое-то время казалось, что вы, Максим, не из таких…
— И надежда ваша имеет основания, — хохотнул Макс. — Ведь если я женюсь на Лизаньке, окажется, что блудил я со своей будущей женой! А это же совсем другое дело: это называется страстная любовь! Многократно воспетая самыми великими литераторами мира!
— Шутки у вас на уме, одни шутки! — воскликнула Олимпиада. — Умение пошутить теперь входит в правила хорошего тона. А в мое время от страстной любви девушки топились! А мужчины стрелялись!
— Каждому времени, видимо, свойственен свой стиль жизни, — тускло произнес квартирант.
