— Могу я поинтересоваться вашим именем, сударь?
Городецкий тотчас представился, добавив, что только что вступил в права наследства по смерти отца и что имение у него небольшое.
— Но душ сто есть? — продолжила зондаж неназвавшаяся дама.
— Около того. Только большинство этих душ еще голышом по улицам бегает. Лет через 10 они подрастут и тогда я, вероятно, начну богатеть.
— Как образно вы выражаетесь, — удивилась дама. — Случайно, романы не пишете?
— Подумываю, — открыто улыбнулся Максим. — В качестве одного из дополнительных источников дохода.
— Так как свою семью кормить надо?
— В лице маменьки и сестры, — информировал Макс. Но тут появились половые с тем самым фаянсовым горшком и налили даме и Максу уху в тарелки. Лизанька уже пила свой консоме. Поглощая вкуснющую уху, Городецкий продолжил приглядываться к присланным случаем женщинам. Одеты они были с отменным чувством меры: в свежие платья светлых тонов (бледноголубое у дочери и лиловое у матери), но без лишних рюшек, лент и фестонов. Шляпки они сложили на пустующий стул, демонстрируя длинные шеи с высоко заколотыми на затылке темными волосами: нежную, изящную у Лизы и восхитительно полную у дамы. Писатель вспомнил метания Хлестакова от дочери к ее маменьке и ухмыльнулся: точно Гоголь сие явление подметил. Вдруг его мысли были перебиты той самой дамой:
— Вы надолго приехали в Москву, Максим Федорович?
— Как получится, сударыня. Если удастся найти место среди чиновников или журналистов, то да, а нет — вернусь в свою провинцию.
— И где это?
— В Городецкий уезд, на Волге.
— Городецкий из Городецкого уезда! Звучит по-княжески. А мы рязанские жительницы.
— В Рязани грибы с глазами, — не удержался от плагиата попаданец. — Их едят, они глядят.
— Как? Ха-ха-ха! Ты слышала, Лиза?
— Да. Смешно. — сказала совершенно без улыбки дева.
— «Решено, — возмутился Максим. — Буду ее игнорировать и превозносить мать». Тем временем на столе появились вторые блюда: гуляш по-венгерски у мужчины и жюльены из курицы у женщин.
— Позвольте еще вопрос, — прозвучал неугомонный голос. — Чем вы будете заняты после обеда?
— Пока ничем. Пойду прогуляюсь по Москве: я не был в ней очень давно.
— А что, если вы составите нам компанию? Мы возьмем извозчика и поедем на Пречистенку, к одному из моих родственников. Вы по дороге будете осматривать окрестности, а мы вам их пояснять. Заодно мы соблюдем приличия, передвигаясь в обществе мужчины.
— С которым вы практически незнакомы?
— Я привыкла доверять своему первому впечатлению о людях, и оно меня еще не подводило.
— Что ж, мне будет приятно кататься по столице в обществе прелестных женщин, — склонил голову Городецкий. — Но все же я должен знать, кому обязан такому счастью…
— Я — Елена Ивановна Иноземцева, урожденная княжна Мещерская, — с ноткой гордости сказала дама.
Глава третья
Поездка к князю Мещерскому
Погода на улице стояла чудесная (тепло и ясно при легком освежающем ветерке), что типично для Москвы в середине мая. Деревья по обочинам улиц светились свежей зеленью, а из садов поверх заборов высовывались яблоневые ветви с нежно пахнущими белыми или розоватыми лепестками. Попетляв по улицам Замоскворечья (их гостиница под названьем «Балчуг» располагалась, оказывается, в его глубине), коляска выехала наконец к Большому каменному мосту и направилась прямо к дому Пашкова.
— Кто живет в этом великолепном здании? — спросил Городецкий.
— Никто, — услышал он удивительный ответ от Елены Ивановны. — Его владелец, винный откупщик Пашков, умер бездетным, а наследовавший ему дядя построил себе после московского пожара другой дом, возле Манежа. Теперешние владельцы заломили за этот дом такую большую цену, что никто не пытается его купить.
Но вот коляска поднялась на косогор и свернула на Волхонку, раздвоившуюся вскоре на Пречистенку и Остоженку. На Пречистенке вместо домов и домишек с заборами стояли слева и справа особняки московской знати. У одного из таких особняков (не доезжая Смоленского бульвара) коляска остановилась.
— Максим Федорович, — взмолилась Иноземцева. — У вас такой представительный вид… Возглавьте наш отряд!
— Чей это особняк? — спросил Городецкий.
— Князя Алексея Павловича Мещерского, моего двоюродного брата. По достоверным сведениям, он пишет книгу о путешествии по Рейну. Вы тоже собираетесь писать, вам наверняка найдется что сказать друг другу… «Трах-тибидох-тибидох-тох-тох! — родилось в мозгу попаданца знаменитое заклинание Хоттабыча. — Чтоб тебя, предприимчивую такую, телегой сейчас переехало!» Но ничего такого не произошло, и он смиренно спросил:
— Вас одну могут в дом не пустить?
Елена промолчала, но молчание это было красноречивее слов. Лиза вскинула было голову, собираясь что-то сказать, но мать так пылко на нее посмотрела, что она стушевалась и вернула голову на место. Ее попытка окончательно сломила протест омоложенного пенсионера, и он решительно постучал молоточком в дверь особняка. Дамы моментально встали за угол. На пороге знамо появился привратник — только не ожидаемый мастодонт, а молодой парнишка, хотя и в ливрее.
— Доложите князю Алексею Павловичу, что к нему с визитом явился Максим Городецкий, писатель, — веско произнес попаданец. Привратник слегка поклонился, повернулся и исчез — чтобы появиться через несколько минут с более значимым поклоном.
