Похороны куклы - [60]
Начинается служба, по крайней мере, Анна так полагает, потому что видит, как шевелятся губы викария, но ничего не понимает и едва слышит. Льюис заполняет все поле ее зрения. В нем все преувеличено. Она ощущает его присутствие; глаза у него опущены, и на щеках видны зубчатые тени ресниц. Она чувствует под его костюмом крепкие мышцы. Анна переживает присутствие Льюиса как нечто почти религиозное. Он – божество, статуя, сошедшая со стены церкви и каким-то образом ожившая в момент спуска. Без сомнения, он высечен из чего-то нечеловеческого. Из чего-то, что еще не изобрели.
46
Возвращение
23 декабря 1983
Мы стояли у опушки леса и смотрели на старый дом сзади. Тьма от переплетенных над головой веток рассеялась, когда мы вышли туда, где заканчивались деревья. Еще там было мокрее, дождь легче пробивался сквозь менее густые кроны, и наши ноги по щиколотку ушли в мягкую кашу из листьев. Элизабет осталась в машине. Она почти ни слова не сказала с тех пор, как мы ушли от пустого дерева.
– Странное ощущение – быть так близко к местам, где живет Барбара, – заметила я. – Еще немного, и я захочу опять с ней увидеться.
Том поднял бровь.
– Правда?
Тут я вспомнила, что случилось, когда она меня в тот раз причесала: сбор чемодана, поезд, первые месячные – и мое сердце снова от нее отвернулось.
– Наверное, это из-за дыры, которая во мне от того, что я не знаю своих настоящих родителей.
Я поняла, что говорю шепотом, хотя мы были так далеко от дома, что никто бы нас в жизни не услышал, даже не увидел бы, нас приняли бы за тени, стоящие под деревьями. И все-таки я продолжала шептать.
– Иногда такое чувство, что во мне нет подложки, Том. Как будто почвы нет, из которой можно расти. Мои настоящие родители – наверное, они и есть почва. Я только об этом и думаю.
– Я даже не помню, как выглядит моя мама, Роз, что говорить про ее забавные привычки. Голос, правда, помню. И, в общем, все. Высокий радостный голос.
Я снова взглянула на дом и вспомнила куклу Синди. Интересно, подумала я, она так и лежит, как я ее оставила, когда скатилась по лестнице.
– Ну что, сейчас или никогда, – сказала я. – Наверное, лучше мне пойти одной. Меньше шума. Меньше шансов, что застукают.
Том схватил меня за руку.
– Осторожнее. Если увидишь его, просто закричи, и я прибегу.
При упоминании Мика во мне пробудился страх.
– Еще раз, что мне искать?
– Документы. Свидетельство о рождении или что-то такое. Оно, скорее всего, свернуто, как свиток. Или, по крайней мере, на нем буквы, как раньше писали.
Я кивнула. За нами начал виться туман. Том подтащил упавшую ветку, чтобы сесть, и прислонился к дереву.
– Осторожнее, – повторил он, когда я собралась уходить.
Лицо у него было бледное, как череп. Все произошедшее, казалось, его опрокинуло, как в игре, где убирают подпорки, и все фрагменты со стуком рассыпаются. На мочке его уха собралась капля воды и повисла подрагивая. Мокрый конский хвост распластался по плечу. Он был так подавлен, что меня затопило нежностью. Я потянулась к нему и коснулась его руки в сыром рукаве. Он не сразу очнулся от своих мыслей и улыбнулся мне.
– Я быстро, – сказала я.
– Не забудь, бумаги надо искать в шкафах, внизу! – крикнул он вслед.
Когда я обернулась и посмотрела на него, сидевшего в тумане, мне показалось, что я оставляю его на страницах книги или в фильме.
Рука куклы, красный автобус и высокие травы были на своих местах, но все же как-то переменились. Словно они все это время, пока меня не было, гуляли как хотели, и только что вернулись на место, услышав, что я иду, – захотели меня разыграть.
Я повернула ручку задней двери, и дверь подалась под моей рукой. Я медленно вошла в кухню. В ней так знакомо пахло: едва заметно газом и спичками, с легким оттенком сырости. Лаком Барбары для волос.
Я простояла, прислушиваясь, добрых десять минут, настраиваясь на звуки дома. Такая привычка у меня появилась во времена Мика и его приступов ярости, я настороженно следила за всем вокруг: тяжелое дыхание, полное подавленной злобы, скрип оттого, что кто-то сел в кровати, когда я вошла, особый звук двигателя его машины, подъезжавшей к дому. Иногда мне казалось, что мы неделями так живем, прислушиваясь друг к другу, пока не разражалась гроза. Теперь в доме никто не дышал. Он был укутан в толстое одеяло тишины. Я направилась к лестнице, и мое лицо возникло в зеркале, как подпрыгнувшая собака.
– Руби.
Фигура за приоткрытой дверью в гостиную выглядела какой-то скособоченной. Узел рук и ног, тонких, как палки, и одеял. Блестящий карий глаз поблуждал немного и остановился на мне.
– Кто там?
Пауза.
– Руби?
Снаружи мне было уже наплевать, кто меня услышит.
– В машину, и поехали, поехали! – кричала я, маша Тому руками.
Он вскочил.
– Что такое?
– Там кто-то есть. Я не совсем понимаю, что это такое.
Мы добежали до машины, Элизабет проснулась, когда мы забились внутрь.
– Что случилось? – Голос у нее был сиплый со сна.
Машина плюхнулась обратно на дорогу.
– Господи, господи.
– Прекрати, Руби! – рявкнул Том. – Мы разобьемся, если ты и дальше будешь так психовать.
Когда мы проезжали мимо, из леса появился Джо с нашей улицы в оранжевом джинсовом костюмчике.
Роман, который сравнивают с «Комнатой» М. Донохью, «Светом в океане» М. Стедман и книгой Э. Сиболд «Милые кости».Давайте познакомимся с Кармел – восьмилетней девочкой, которая любит красный цвет, забавные истории и обожает свою маму. Однажды они вместе отправляются на фестиваль сказок – событие, о котором Кармел давно грезила. Но поездка эта оборачивается трагедией. Вот как все было: продираясь сквозь плотный туман и расталкивая маленькими ручками прохожих, она вдруг поняла, что потерялась. Тогда-то перед ней и возник он – человек в круглых очках, загадочный призрак из ниоткуда.
Телевидение может испортить жизнь. Слышали об этом когда-нибудь? Но не принимали всерьез, верно? Когда пять успешных женщин соглашаются появиться в реалити-шоу, никто не ожидает, что сезон закончится убийством. Да и кто бы поверил, что автор эротических романов или бизнес-леди могут быть опасны. Но правда тем не менее такова: одна из героинь мертва и кто-то должен ответить за это. В своем новом романе Джессика Кнолл, автор мирового бестселлера «Счастливые девочки не умирают», не только исследует невидимые барьеры, которые мешают современным женщинам подниматься по карьерной лестнице, но и предлагает свой особый взгляд на узы сестринства.
Откуда берется зло? Почему дети из обычных семей превращаются в монстров? И, самое главное, будут ли они когда-нибудь наказаны за свои чудовищные поступки? Дэрилу Гриру всего шестнадцать. Он живет с мамой и папой в Канзасе, любит летучих мышей и одиночество. Окружающим он кажется странным, порой даже опасным, правда не настолько, чтобы обращать на него особое внимание. Но все меняется в один страшный день. Тот самый день, когда Дэрил решает совершить ужасное преступление, выбрав жертвами собственных родителей. Читателю предстоит не только разобраться в случившемся, но и понять: как вышло, что семья не заметила волков у дверей – сигналов, которые бы могли предупредить о надвигающейся трагедии.
За день до назначенной даты сноса дома на Принсесс-стрит Мэнди Кристал стояла у забора из проволочной сетки и внимательно разглядывала строение. Она не впервые смотрела в окна этого мрачного дома. Пять лет назад ей пришлось прийти сюда: тогда пропали ее подруги — двенадцатилетние Петра и Тина. Их называли девочками-мотыльками. Они, словно завороженные, были притянуты к этому заброшенному особняку, в котором, по слухам, произошло нечто совершенно ужасное. А потом и они исчезли! И память о том дне, когда Мэнди лишилась подруг, беспокоит ее до сих пор.
Алекс было всего семь лет, когда она встретила Голубоглазого. Мальчик стал ее первый другом и… пособником в преступлении! Стоя возле аквариума с лобстерами, Алекс неожиданно поняла, что слышит их болтовню. Они молили о свободе, и Алекс дала им ее. Каково же было ее удивление, когда ей сообщили, что лобстеры не говорят, а Голубоглазого не существует. Прошло десять лет. Каждый день Алекс стал напоминать американские горки: сначала подъем, а потом – стремительное падение. Она вела обычную жизнь, но по-прежнему сомневалась во всем, что видела.