Похититель душ - [169]

Я отчаянно сопротивлялась, рассчитывая, что мое облачение сотворит чудо. Мой сын не отставал от меня, и вскоре нам удалось оказаться в группе тех, кто должен был покинуть зал последними. Жан де Малеструа снова занялся бумагами, что-то обсуждал с братом Блуином. Милорда Жиля стражники вывели наружу, а потом снова завели внутрь, и я обратила внимание, что он потрясен и страшно побледнел.

Через несколько мгновений из боковой двери появились два дюжих молодца с каменными лицами, каждый держал в руках сумку. Когда они положили их, что-то внутри звякнуло, громко и угрожающе; я представила себе острые металлические инструменты, с помощью которых причиняют сильную боль, и все во имя Господа, нашего Всемогущего Отца, требовавшего, чтобы верующие говорили только правду Его представителям на земле – чего никак не желал делать обвиняемый.

Жиль де Ре услышал этот звук, и тут же его взгляд уперся в двух громил, которые принесли пыточные инструменты. Я видела в его глазах ужас, но на их лицах застыло холодное равнодушное выражение. Он уже понял, что ему придется сказать правду. В этот момент я стала свидетельницей того, как пала его решимость сопротивляться: гнев и вызывающая уверенность в себе его оставили.

Это не укрылось и от Жана де Малеструа, готового пустить в ход меч правосудия и нанести уверенный быстрый удар. Обвиняемый и судья не сводили друг с друга глаз, словно пытаясь оценить ситуацию. Первым сломался милорд Жиль, воля его оставила, в то время как у Жана де Малеструа ее было в избытке.

Мы остались единственными наблюдателями в зале, если не считать самих участников действа. Мы с Жаном спрятались за высокой колонной и постарались сделаться незаметными. Мы видели, как милорд Жиль опустился на колени и в отчаянии сложил перед собой руки.

– Милорд епископ, – взмолился он, – отложите пытки до завтра, ведь вы сами назначили мне этот день для признания. Прошу вас, умоляю, дайте мне одну ночь, чтобы подумать о преступлениях и обвинениях, выдвинутых против меня. Я отвечу на все ваши вопросы, вы останетесь довольны, и вам не потребуется применять ко мне пытки.

Епископ спокойно проговорил, словно милорд не сказал ни слова:

– Приступаем.

– Прошу вас, досточтимые судьи, я униженно молю вас еще раз подумать, прежде чем приступать к пыткам. И еще, я прошу вас позволить епископу Сен-Бриёка и досточтимому господину советнику ради свершения справедливости занять место нынешних судей и выслушать мое признание.

– Заверяю вас, милорд, ваши нынешние судьи справедливы безгранично.

– В таком случае, ради Бога, прошу вас, позвольте их заменить.

Жан де Малеструа словно окаменел, сидя за судейским столом, и я не могла разгадать, что кроется за суровым выражением его лица. Я подумала, что Жиль де Ре разочаровал его тем, что был готов сделать признание, но не ему. У него отняли возможность получить удовольствие, пусть и постыдное, и выслушать, как милорд примет все обвинения в преступлениях, совершенных им против Бога и людей, и не от него выслушает окончательный приговор.

Смерть, пусть и жестокая, не может стать достаточным наказанием за те жестокие вещи, что он совершил. Но никто не станет отрицать, что он ее заслужил.

В каждом из нас живет неистребимое желание сделать еще один вдох, почувствовать еще раз, как бьется сердце, съесть еще один кусок хлеба, взглянуть на птицу в синем небе. Жиль де Ре, убийца и насильник, похититель душ, человек, заключивший союз с темными силами, тоже хотел увидеть еще один восход солнца. Он его увидит, но что будет с ним через день, наверняка не знал никто. Он тоже этого не знал.

– Милорды, прошу вас, выполните просьбу человека, которому очень скоро суждено расстаться с душой.

Произнесенная жалобным голосом, эта просьба требовала ответа, и отказать в ней было нельзя. На лице Жана де Малеструа появилось разочарование, словно его лишили запретного удовольствия.

– Хорошо, это будет сделано, – услышала я. Он повернулся к писцам и добавил:

– Запишите. Я назначаю епископа Сен-Бриёка и господина советника Пьера Л'Опиталя выступить в роли судьи и викария инквизиции вместо меня и брата Блуина.

Оба вышеназванных господина присутствовали в зале, поскольку их вызвали, чтобы они засвидетельствовали пытки. Теперь им предстояло выслушать признания обвиняемого. Они одновременно встали, чтобы показать, что готовы.

– Суд благодарит этих благородных господ за готовность принять участие в процессе, – сказал Жан де Малеструа, кивком показав на них. Затем он повернулся к писцам. – Все, что здесь произойдет, должно быть записано и доведено до сведения широких масс.

Жиль откинулся на спинку стула, его отчаянно трясло.

– Спасибо, большое спасибо, – дрожащим слабым голосом пролепетал он. – Я глубоко вам признателен.

Жан де Малеструа повернулся к нему, словно не слышал его слов.

– Жиль де Ре, рыцарь, барон Бретани, вас отведут в ваши апартаменты на верхнем этаже, чтобы вы могли сделать признания по вышеназванным делам и обвинениям, на которые вы не пожелали ответить раньше. Вы начнете давать свои показания до того, как пробьет два часа; если же этого не произойдет, к вам будут применены пытки.