Похититель детей - [49]

Прежде чем она успела хоть что-то сказать, он уже положил трубку.

Вообще-то она собиралась сходить в кино, но сейчас это было уже невозможно. Половина восьмого. Оставалось два часа, а ей еще надо было принять душ, вымыть голову, одеться, чуть-чуть подкраситься и строить догадки, что же он хотел ей показать. Звонка такого рода она никак не ожидала. Она подумала, что он похож на коня, который с неохотой дает вывести себя из стойла, а перед дверью конюшни вдруг ни с того ни с сего срывается в галоп.

Она разделась и пошла в душ. И, стоя под струйками теплой, мягкой воды, раздумывала, готова ли с ним переспать, если до этого дойдет. Она хотела определиться заранее, чтобы не пришлось принимать решение в последнюю секунду. Пойдут ли они к нему, в его квартиру? Подруга когда-то сказала ей:

— Если ты хочешь переспать с мужчиной, которого не знаешь, то сделай это в его, а не в своей квартире. Если он действительно окажется таким, что захочет что-то с тобой сделать, то потом у него в собственной квартире будет проблема — как поступить с твоим трупом. А из твоей квартиры он просто смоется. И это он знает точно. Он, может, захочет убить тебя, но ему не захочется неприятностей, поэтому в его квартире ты будешь в большей безопасности.

Да, она согласна переспать с ним. Его послала судьба, и она чувствовала себя по-настоящему живой, чего давно уже не испытывала. Она тщательно вымылась, натерла тело кремом и побрызгалась нежными, но интенсивными духами, которые ей два года назад подарила сестра со словами: «Неприметным цветочкам, растущим под забором, нужен сильный запах, чтобы привлекать пчел». А потом ей понадобилось четверть часа, чтобы решить, надевать ли трусики и лифчик, или только трусики и футболку, или же просто корсет. Она решила надеть трусики, а вместо комбинации — топик с очень тонкими бретельками. Оба бюстгальтера, которые были у нее и которые она надевала крайне редко, например, на родительские собрания, были ужасно старомодными, а с корсетом всегда была страшная возня с крючками и петлями. Каждый поход в туалет был пыткой, а если нужно было справиться с застежками срочно или если дрожали пальцы, то вообще было невозможно попасть нужным крючком в нужную петлю, особенно согнувшись в тесном туалете какой-нибудь забегаловки и при мерцающем освещении пытаясь вытащить черные кружева вперед, чтобы увидеть то, что невозможно найти на ощупь. Корсет, наверное, был изобретен удалившейся от мирской жизни и враждебно относящейся к сексу монастырской братией. Снять его можно было только снизу вверх, что, возможно, было практичным для секса «по-быстрому» где-нибудь в лифте, но для первой ночи — довольно абсурдным.

Поверх всего этого она надела бежевый свитер с высоким воротом, брючный костюм цвета морской волны и черные замшевые сапоги с застежками-молниями на наружной и внутренней стороне голенища. Костюм и сапоги не очень-то подходили друг к другу, но изменить что-то она не могла. У нее просто не было ничего другого.

Ее косметика, которой было уже года три, имела прогорклый запах. Она боялась, что от испорченной косметики у нее на лице будут прыщи, и лишь слегка нанесла ее на критические места под глазами, чтобы не выглядеть чахоточной совой. Чуть-чуть теней для век и тушь для ресниц заставили ее глаза лучиться, и она даже нанесла на губы блеск, хотя знала, что через полчаса или после первого бокала вина он исчезнет.

Волосы она оставила распущенными. Когда она бросила на себя пятый контрольный взгляд в зеркало и в десятый раз расчесала щеткой волосы, раздался звонок снизу, от дверей дома.

Она набросила на плечи пушистую коричневую шубу из искусственного меха, которая была далеко не элегантной, но в которой она еще ни разу не мерзла при любой погоде, и помчалась по лестнице вниз.

Он стоял перед дверью рядом с «шевроле» розового цвета. Передние крылья и молдинги были синими. Она не поверила своим глазам.

— Садись, — сказал он и ухмыльнулся.

Она обошла машину и села в нее, чувствуя себя в полной растерянности. Когда она захлопнула дверь, он уже трогался с места.

— Куда мы едем? — спросила она.

— К морю, — ответил он.

Он ехал быстро. Слишком быстро, но она ничего не сказала. Она смотрела на его руку, небрежно и расслабленно лежащую на руле, и ничего не боялась. Это была широкая и грубая, очень сильная рука, знакомая с тяжелой работой. Она совсем не подходила этому тонко чувствующему человеку, как показалось Карле, но она действовала на Карлу успокаивающе. Эта рука может все урегулировать, может устранить любую опасность. Она была очарована косточками его пальцев, которые легко двигались взад и вперед, словно молоточки внутри рояля, когда на нем играют тихую музыку. И ей больше всего на свете захотелось, чтобы эти пальцы прикоснулись к ней.

— Это мой последний день в этой машине, — сказал он.

— Почему? — спросила она.

— Она мне больше не подходит. Этап жизни, на котором я обязательно должен был ездить на такой машине, закончился.

— Менеджер на такой «тачке»… это как-то даже странно… — заметила Карла, и ей это даже показалось смешным.

— Да, — сказал он, искоса взглянув на нее.