Похититель детей - [113]

Через два часа он поблагодарил за граппу, отказался налагать штраф и тем более отдавать приказ о разрушении маленького природного бассейна, а затем сердечно попрощался со своим амиго Энрико, потому что пришел к убеждению, что мир был бы лучше, будь в нем больше людей, которые думали бы как Энрико.

С тех пор Энрико в Валле Коронате жилось спокойно, и он мог делать все, что хотел. И он хотел, чтобы точно так же было в Каза Мериа.

А теперь здесь появился кто-то, кто следил за ним.

Это было самое плохое, что можно было себе представить, потому что пока неизвестный не показывался ему на глаза, он не мог привлечь его к ответственности или прогнать.

Лишь через три недели он в первый раз увидел, как между деревьями промелькнула тень. Голова, которая виднелась между ветвями, напоминала светлую точку.

Два дня спустя он рассмотрел ее лучше. Она стояла за кипарисом, сунув в рот прядь своих соломенно-белых волос и не сводя с него темных глаз. Она и не собиралась убегать. Она смотрела на него так, словно хотела прибить его гвоздями к стене из камня, которую он возвел только сегодня утром. Он не был уверен, что было в этом взгляде — страх или агрессия. Наверное, и то и другое.

— Бонджорно, — сказал он, стараясь сохранять любезный тон, хотя у него было желание убить лопатой это существо, которое уже долгое время наблюдало за ним, мешало ему, а главное — раздражало его.

Она не ответила, лишь пробормотала что-то, и это бормотание было похоже на предостерегающее рычание большой собаки.

— Пошла вон отсюда, — крикнул он, — здесь тебе искать нечего!

Аллора медленно покачала головой и прижала обе руки к сердцу. Затем презрительно плюнула.

— Аллора, — сказала она хриплым голосом, почесала между ногами, уселась на пенек и снова уставилась на Энрико. Неподвижным, пронзительным взглядом. Даже ни разу не мигнула.

В комнате на первом этаже, где вместо пола еще была утрамбованная глина, а потолка вообще не было, Энрико хранил свои инструменты и садовый инвентарь, которыми постоянно пользовался. Сделав пару шагов, он зашел в комнату, схватил вилы и бросился с ними на Аллору.

Она с ловкостью кошки соскользнула с пенька, отпрыгнула в сторону, еле успев увернуться от вил, и, пронзительно крича, словно раненая обезьяна, исчезла в лесу.

Энрико никогда еще не видел этого странного создания и не думал, что прогнал ее навсегда. Он воткнул вилы в землю и подумал, смог ли бы действительно вонзить острые навозные вилы в эту светловолосую и по-своему красивую ведьму.

62

Аллора бежала. Бежала, как еще никогда в жизни. Этот человек, которого она много лет назад приняла за ангела и не решалась даже притронуться к нему, пытался заколоть ее вилами. У нее болело в груди, она буквально чувствовала железное острие, вонзившееся в ее тело, и мчалась, чтобы убежать от этой боли.

Она бежала целый час, а может, и больше, сколько — точно она не знала, потому что не обращала на это внимания. Боль в груди становилась все сильнее. «Я умираю», — подумала она, ожидая, что в любой момент ее сердце перестанет биться. Но оно неутомимо, причем все сильнее, колотилось у нее в груди, а в голове пульсировала кровь.

Внезапно Аллора остановилась. Она тяжело дышала и пыталась унять учащенное дыхание. Через несколько секунд она немного успокоилась и замерла. Лишь ее нос наморщился, а ноздри раздулись, как у лошади. Она унюхала трюфели.

Аллора упала на колени и понюхала землю. Под узловатым дубом, ветви которого торчали в разные стороны, запах стал настолько сильным, что Аллоре пришлось почесать нос, прежде чем она начала рыть землю.

Великолепный летний трюфель, которого она вырыла, был величиной с кошачью голову и весь усеян грубыми черными бородавками. Аллора прислонилась спиной к дубу, вытянула ноги и довольно фыркнула. У нее больше ничего не болело — так она обрадовалась, что нашла свой любимый гриб.

Сначала она тщательно слизала с гриба всю землю и выплюнула ее, потом пожевала несколько дубовых листьев, чтобы избавиться от горьковато-кислого вкуса лесной почвы. А затем медленно и с наслаждением принялась грызть гриб, размышляя об Энрико, хотя даже не знала, как его зовут.

Наверно, это было лет десять назад, когда она во время своих блужданий по лесу впервые заметила его. И с того времени часто незаметно ходила за ним следом, потому что считала его необыкновенно красивым. Намного красивее тех, к кому она до сих пор ложилась в постель. Она смотрела, как он голый брел по реке до того места, где вода была глубже и собиралась, словно в небольшой ванне. Когда он мылся, она терла у себя между ногами до тех пор, пока не получала удовольствия и не засыпала.

Он был первым человеком, в присутствии которого она почувствовала что-то похожее на стыд. Первым, к которому она не решалась подойти, с которым не заговаривала и которому не показывалась на глаза. Для нее он был особенным. Он обладал силой и красотой, подобно ангелу.

Десять лет назад, когда он превратил развалины Валле Коронаты в фантастический дом, она почти каждый день пробиралась туда и наблюдала за ним, когда он работал. Она ждала того момента, когда он снимет запыленную одежду, чтобы искупаться в ручье. Он всегда был один. Носил камни, мешки с цементом и целые балки на плечах. Чаще всего даже бегом, словно никакая тяжесть в мире для него ничего не значила.