Похищенная наследница - [26]

Но ей пока хватало ума, чтобы не произносить это вслух.

Люди вокруг боготворили его и подобно Зиити называли его Сото Dios.

Она была уверена, что последователи Кецалькоатля полагают, будто душа их бога живет в нем.

В четвертый вечер ее жизни в пещере Орина поинтересовалась, для чего Хуаресу понадобились все эти люди и зачем он помогает им.

Хуарес долго молчал, и Орина уже подумала, что он не собирается ей отвечать, но неожиданно он сказал:

— Когда я увидел, в каком бедственном положении находится это племя и сколько я могу сделать, чтобы помочь им, то я не смог просто пройти мимо.

— Мой отец поступил бы так же, — задумчиво произнесла Орина.

— Но с его средствами он мог бы сделать это, не совершая столь отчаянных поступков, как свадьба с тобой.

— Он не был богат в молодости, — возразила Орина. — У него было совсем немного денег. Они появились только после смерти моего дедушки. Ему в наследство перешло состояние, которое он во много раз приумножил, работая во благо Америки.

Она особо подчеркнула последние слова.

Хуарес поднял на нее глаза:

— И это правда? Ты хочешь сказать, что он действительно работал во имя благополучия страны, а не с целью личного обогащения?

— Если б ты знал моего отца, тебе бы не пришлось спрашивать меня об этом. Для него было бы оскорблением услышать, будто кто-то думает, что он работает ради самих денег, — еле сдерживая гнев, сказала Орина.

Потом, стараясь говорить спокойнее, она продолжала:

— Он хотел сделать Америку великой державой не с помощью войн и завоеваний, а путем развития техники, флота, железных дорог, новых изобретений, которые обогатят не только нашу страну, но и весь мир.

Она вкладывала в свою речь столько чувства, что ее глаза увлажнились.

Она подумала, что если Хуарес не поверит ей или станет издеваться над ее словами, она обязательно что-нибудь швырнет в него.

Однако он тихо спросил:

— А ты собираешься продолжить дело отца?

— Я пытаюсь, конечно же, пытаюсь! — сквозь спазмы, сдавившие горло, ответила Орина. — Но я женщина в этом мире мужчин, поэтому мне будет очень непросто.

Он промолчал.

Орина, почувствовав, что слезы вот-вот брызнут из глаз, рывком поднялась из-за стола и пошла к себе в комнату.

А утром, спускаясь по лестнице, она ощущала удивительную легкость и душевное спокойствие.

Она вдруг подумала о своей длительной изоляции от внешнего мира.

«Интересно, как там дела в Америке, в каком состоянии имущество отца? Надо связаться с Бернардом Хоффманом. Но как объяснить ему, что я только денежный поставщик в некоем сумасшедшем плане по спасению тысяч людей? И это вместо того, чтобы думать о миллионах!»

Он будет поражен, узнав, что она вышла замуж, — он наверняка помнит слова, которые она еще недавно говорила ему.

Так размышляя, она добрела до подножия горы и быстро пошла мимо сгрудившихся там семей.

Матери держали на руках младенцев; те, что постарше, бегали вокруг, крича и смеясь.

Теперь, когда у Хуареса есть деньги на еду, дети стали сильнее и жизнерадостней.

«Когда я впервые попал сюда, — рассказывал он, — они просто лежали возле своих родителей, уставясь в одну точку, или тихонько стонали от голода».

Орина пыталась не слушать его.

Ей казалось, что все это он говорит лишь затем, чтобы убедить ее, будто он поступил правильно, женившись на ней.

«Он нецивилизованный, наглый, ужасный человек!»— в ярости бормотала она себе под нос.

Каждый раз, когда она видела блеск кольца на своей руке, ей хотелось кричать.

Она проходила мимо людей, чувствуя, что ее охранник где-то поблизости.

Утро было на редкость приятным, и Орина решила прогуляться на более далекое расстояние, чем обычно.

Она шла вдоль деревни и вскоре очутилась у последней из тех странных круглых построек, где жили индейцы.

«Им нужны дома, которые будут надежнее защищать их от солнца и дождя», — невольно подумала она и в этот момент увидела нескольких новых людей.

Они стояли на окраине деревни, неловко оглядываясь по сторонам.

Их вещи были завязаны в узлы и лежали на земле.

Люди были в грязи и дорожной пыли;

Орина вспомнила, что Хуарес говорил о засухе, поразившей окрестности.

Пришельцы были истощены, одежда висела на них.

Как, должно быть, они рады, что смогли добраться сюда, где есть пища, а главное — вода.

Хуарес протянул длинную трубу от речушки в горах, и в деревню поступало хоть немного воды.

Она стекала по желобу в ведро; когда ведро наполнялось, его сразу же заменяли другим.

Орина подошла к страдальцам поближе.

Семья состояла из мужчины, который вполне смог бы работать на строительстве дамбы, и женщины, на руках которой спал младенец.

Оба были испанцами.

Девушка обратилась к ним на их языке:

— Я вижу, вы только что пришли сюда.

Думаю, вам нужна пища, вы найдете ее там, у подножия горы.

Она показала рукой туда, где находился постоянно охраняемый склад провизии.

— Мы прошли долгий путь, сеньорита, — ответил мужчина. — Моя жена очень устала.

— Я побуду с ней, пока ты сходишь за едой, — сказала Орина. — Возьми с собой миску и кувшин для воды.

Он порылся в узелке, достал посуду и поспешил к складу.

Орина присела рядом с женщиной.

Лицо ее было бледно, глаза полузакрыты, йоги разодраны в кровь.