Похищение сабинянок - [41]

Перед бригадиром стоит добрый молодец. Былинный разворот плеч, героический лик, чистые, как спирт-ректификат, глаза, выпуклый лоб мыслителя. Бригадир молча его рассматривает, потом интересуется:

– Какой, говоришь, разряд?

– Шестой.

– Да ну? Ас!.. Пьешь?

– В рот не беру… Разве что по праздникам. Не больше стопочки.

– Значит, по бабам ходок?

– Что вы! У меня жена, двое детей… Живем душа в душу.

– Та-ак… Жилищные условия? Небось, плохие?

– Да нет, все нормально. Отдельная трехкомнатная с телефоном в хорошем районе. И дача имеется.

– А как насчет чаевых? В смысле – с клиента не прочь слупить сотенку-другую сверху?

– Ни в коем случае! Всегда беру строго по прейскуранту.

– Ну, хоть в рабочее время пошастать любишь?

– Никуда не отлучаюсь. Даже на перекуры не выхожу. И вообще не курю.

– Да ты прямо ангел с крылышками!.. Будильник у тебя не шалит? В смысле – не опаздываешь?

– За всю жизнь ни разу!

Бригадир задумчиво скребет недельную щетину на подбородке.

– Да-а, герой… Нашей команде, вообще-то, разнорабочий требуется. Ну, там – подай-принеси. Так что тебе, думаю, не с руки.

Добрый молодец недоуменно пожимает плечами.

– А мне сказали – нужен специалист высокой квалификации…

Он разводит руками, вежливо прощается и уходит. Бригадир берется за телефон.

– Але! Герасим Эдуардыч? Ты что же это, мил-друг, прислал мне Ахиллеса без пятки? Какого Ахиллеса? А был такой когда-то в Греции. Сам весь непрошибаемый, одна только пяточка слабая… Вспомнил? Во-во! Так вот мне как раз такой и требуется – с пяточкой. Чтобы все было у него распрекрасно, но если, не дай Бог, начнет права качать, всегда можно было его за эту пяточку прищучить. Да ты сам знаешь, что мне тебя учить! Так что давай, подыскивай. Договорились? Ну, бывай!..

Вот такая у нас система. Министров как, по-вашему, набирают? А всяких там мэров, спикеров, прокуроров? А в ого-го каком кресле кто сидит, как вы думаете?.. Крутой! Хитромудрый! Всезнающий! Но – Ахиллес! С пя-а-аточкой…

Рекорд для «Книги Гиннеса»

Густопопсовый певец Геша Синеглазов, которого официальные бумаги упрямо именовали Геннадием Николаевичем Гнилозубовым, осторожно отодвинул штору и с опаской выглянул в окно. Музыканты его группы рассредоточились по комнате, хмуро зыркая на шефа. Только клавишник Аркаша, носастый анекдотчик и проныра, неспособный усидеть в неподвижности больше полутора секунд, старательно изображая на продувной физиономии вселенскую скорбь, бесшумно и виртуозно выписывал ногами замысловатые кренделя то ли заморского степа, то ли родимой «цыганочки».

От входа в гостиницу, теряясь где-то в отдалении, змеилась необычная очередь. Насколько Геша мог разглядеть, ее составляли девчонки лет семнадцати с ребятишками-грудничками. Часть младенцев мирно посапывала в колясках, других, орущих на разные голоса, мамаши, подхватив на руки, тетешкали, стараясь утихомирить. В морозном воздухе клубился густой пар от дыхания сотен ртов и носов. Смешиваясь с неразборчивым говором, он поднимался вверх и, казалось, просачивался сюда, в гостиничный номер «люкс», переполняя его истерично-веселым напряжением и угрозой.

«Вот не было печали!..» – с тоской подумал Геша, почему-то на цыпочках отходя от окна и ныряя в уютное кожаное кресло…

Ровно год назад и именно здесь, в Краснотайгинске, многолетняя Гешина борьба за выживание в шоу-бизнесе наконец-то увенчалась успехом. Тогда перед самым Новым годом, на католическое Рождество, в город неожиданно нагрянули американцы, чтобы почтить своим присутствием открытие какого-то образцово-показательного колледжа. Местные власти загорелись идеей устроить по такому случаю приличный концерт. А Геша как раз в очередной раз «чесал» провинцию, не гнушаясь даже самыми захудалыми кабаками и сельскими клубами. И подвернулся под руку…

– Шеф, – врываясь в номер, громко доложил Толян, друг детства, выполнявший при Геше роль менеджера и начальника охраны. – Все к тебе. Всем охота показать тебе твоего сыночка… Или дочурку.

Геша поморщился, сильно потер суставами пальцев виски.

– Слышь, Толь. Ты вот что… Проверь-ка толком, с какой такой радости они мне всю эту ораву на шею вешают…

– Есть! – Толян, изображая усердие, отдал пионерский салют и покинул номер.

Геша откинулся на спинку кресла и закрыл глаза…

Тогда, на Рождество, его выступление неожиданно произвело фурор у сильно подогретой публики. Особенный восторг вызвал только что сочиненный гитаристом Серегой шлягер с лихим припевом:

Эй, девчонка! Ты откелева?

Краснотайгинская?

Ну, так ложись!

Малолетки обоего пола, заполнившие большую часть зала, орали, визжали и пять раз вызывали Гешу на бис. Назавтра ему предложили для очередного концерта местный Дворец спорта. И снова случился триумф.

Правда, тогда он еще выкладывался по-честному, обходясь без «фанеры». В антракте у него даже пошла носом кровь. Пришлось вызывать скорую. Пока приехал врач, пожилой очкарик со смешной пегой бороденкой, махровое банное полотенце из белого почти сплошь стало ярко-красным.

А через неделю открытие колледжа показали в одной из программ центрального ТВ, и Геша из болота безвестности мигом взлетел на звездную высоту. И сумел там удержаться. В знак благодарности Краснотайгинску он и решил, широко оповестив прессу, каждый год праздновать здесь свой «второй день рождения»…