Похищение невесты - [66]

Удовольствие, которое он доставил ей своими ласками, блекло по сравнению с экстазом, который нарастал сейчас в ней. Это чувство было гораздо более глубоким и сильным. Она приподнялась над кроватью, чтобы снова принять его в себя — и, когда он погрузился в нее до упора, тугой комок желания взорвался, заставив ее закричать. Она выгнулась, стискивая его бедра ногами, и волна блаженства прокатилась по ней, захлестывая ее тело, наполняя ее сладким удовлетворением. Гордон еще несколько раз резко вошел в нее, а потом хрипло застонал и содрогнулся. Джемма почувствовала, как напряглись все его мышцы. Глубоко в ней излился фонтан его семени. Жаркий поток вызвал в ней новый мягкий отголосок наслаждения. На этот раз ее тело словно доило его плоть, сокращаясь, вбирая в себя его семя.

Наслаждение размягчило ее дрожащую плоть. Она лежала на постели, раскинув руки, словно брошенная кукла. У нее недоставало сил даже на то, чтобы притянуть руки ближе к телу. Ей едва хватало воли, чтобы дышать, ее грудь бурно вздымалась, сердце отчаянно колотилось о ребра.

Запечатлев на ее губах нежный поцелуй, Гордон перекатился на матрас и, обвив ее за талию, притянул к себе. Ее голова устроилась у него на груди — и она услышала, что его сердце бьется в такт с ее собственным.

— Готов поклясться, что в этой спальне зима будет просто жаркая!

Джемма улыбнулась, сама не зная, вызвана ли ее улыбка его словами или тем, как его рука медленно и ласково скользит по ее спине и бедру. Он гладил ее так нежно, что у нее на глаза навернулись слезы: ведь он не обязан был проявлять такую нежность. Он ей супруг, а не возлюбленный.

«Может быть, он сможет стать и тем и другим».

Джемма постаралась заглушить свой внутренний голос. Эта мысль была слишком опасной и грозила ей сердечными страданиями. Однако она не смогла прогнать эту мечту, потому что в их отношениях уже появилась слишком заметная нежность. Ей не удалось подавить свои чувства; похоже было, что, раз вырвавшись наружу, они уже не позволят ей запереть их на замок.

— Почему ты настаивала на кровати? — Голос Гордона казался сонным, но его рука замерла у нее на плече. — Я не догадался раньше у тебя спросить. У тебя ведь была причина, так?

Джемма уткнулась лицом ему в грудь, надеясь, что он решит, будто она слишком устала и задремала. Ей не хотелось, чтобы счастливый момент был испорчен неприятными событиями этого дня.

— Скажи мне, Джемма. Я не допущу, чтобы ты скрывала от меня то, что для тебя важно.

— А я не собираюсь становиться такой женой, которая готова плакаться тебе из-за любого пустяка.

Он судорожно втянул в себя воздух; теперь, когда желание больше не туманило ему голову, он легко понял, в чем заключалась причина ее настойчивости.

— Кто усомнился в твоей добродетели?

Его голос стал жестким. Он сел на кровати, усадив ее рядом с собой. Взяв ее за подбородок, он заставил ее поднять голову и смотреть ему в глаза. Его гордость была задета — и это ясно читалось по его глазам.

— Дело в этом, так ведь? Кто позволил себе говорить о тебе плохо?

Она решительно оттолкнула его руку:

— Не обращайся со мной как с маленькой, Гордон.

— Тогда ответь мне как женщина, которая не пытается скрыть правду!

Она пожала плечами:

— Какая разница, кто говорил? Важно, сколько человек слушали!

Он нахмурился:

— Это Эньон! Больше никто не посмел бы, да и не стал бы так беспокоиться о том, какое место ты здесь займешь.

Джемма презрительно фыркнула и хотела было слезть с постели, но замерла, когда ее взгляд упал на простыню. На ее поверхности появилось яркое пятно крови. Она невольно содрогнулась, несмотря на свое желание увидеть именно это.

— Я ее прогоню.

— Ни в коем случае, Гордон Дуайр!

Джемма не желала помнить о том, что жене таким тоном разговаривать с мужем не положено. Церковь за это наложила бы на нее епитимью, брат ее осудил бы — однако все это не имело никакого значения. С Гордоном она постоянно оказывалась на грани скандала — и, если говорить откровенно, ей это нравилось.

— За стенами нашей комнаты существуют правила, и ты прекрасно знаешь, что им надо следовать, Джемма. Она была моей любовницей — если несколько совокуплений заслуживают такого названия. Она заслужила изгнание.

Он встал и прошагал через комнату, подхватив что-то с пола.

— Именно из-за этих правил я и говорю тебе, что ты не должен ее изгонять.

Джемма двинулась за ним, не собираясь сдаваться.

— В твоих словах нет никакого смысла, женщина!

— Вот именно! — Ее торжествующий ответ заставил его скептически хмыкнуть. — Ты не понимаешь, потому что управление домом — это женская обязанность. Я бы тоже не поняла многих распоряжений, которые ты даешь своим людям, потому что я не мужчина и меня с детства не обучали пониманию тех обязанностей, которые лежат на тебе. И я еще раз говорю тебе, Гордон: оставь Эньон в покое. Я ее одернула и сделаю это снова, если понадобится.

Он шумно вздохнул, но его лицо осталось непреклонным.

— Эньон устроила шум не из-за своих обязанностей по дому. Она позволила себе усомниться в том, что я не нарушу тех обетов, которые мы с тобой принесли.

Он встряхнул ее халат с такой силой, которая лучше всех слов показывала, насколько он разъярен. Он развернул для нее халат, и она растерянно продела руки в рукава.