Пограничная зона - [15]
Именно так я себе и сказала. Год назад. Да-да… этими самыми словами. Клянусь. Но потом появился тот кудрявый парень, что сидел у меня в ногах на кровати и ласкал мне губы пальцами. И следующий — в нем текла индейская кровь, и он отстукивал ритм на моем животе. А следом за индейцем — гитарист, тощий до неправдоподобия, он любил мотать волосами по моим глазам. И еще один — этот хотел на мне жениться, заделать детей, купить бунгало с бассейном, двумя газонокосилками и четырьмя доберманами и обещал подарить мне сто вибраторов — как минимум! — чтобы восполнить собственные недостатки. Да, были еще два парня, которые хором ласкали меня под золотым светом фонаря.
И была эта девушка.
Белокурая — совсем как я — девушка, которая поцеловала мне правую ладонь однажды вечером, когда мы напились, как… две пьяные девки. Я встретила ее на лекции по стихосложению. И я жду ее. Сейчас. Все время. Теперь. Я жду.
Я сижу на стойке моей псевдокухни в моей псевдостудии, которую только что сняла с моим новоявленным псевдодружком, и жду. Чтобы не отвлекаться от ожидания этой девушки, сразившей меня наповал, я положила ладони на бедра и не шевелюсь. И жду. Ожидание — очень конструктивный вид деятельности. Конструктивный… потому что в этот момент, я строю в голове планы, планы и воздушные замки. Чудные планы и дивные воздушные замки — как же мне хорошо там! До ужаса здорово! Бабушка всегда мне говорила: Ты мастерица выдумывать. Вот только истории эти сводят с ума твою мать. Истории, доводящие до безумия мою мать… Тут мне нет равных. Я годами тренировалась. Выстраивала их тщательно — с помощью гвоздей и молотков. Исходила слюной от усердия. Вот только каждый раз, как в сказке про трех поросят, порыв ветра или чье-то зловонное дыхание все разрушает и я оказываюсь на земле, разбившись на тысячу мелких осколков. Может, оттого, что я тоже — маленькая свинка? Это бабушка мне тоже часто говорила: Ты маленькая распутница и мерзкий маленький поросенок! Развратная свинка, которая только и делала, что раздевала своих Барби в домике Синди. Мой домик Синди был на самом деле жутким борделем. Огромным воображаемым публичным домом — как мои воздушные замки.
Не могу сказать, что мои замки лучше реальной жизни, потому что, так или иначе, все в этом мире похоже. Когда я закрываю глаза, на меня опускается черная завеса. Открываю — и вокруг так же темно. Все черным-черно. Как сейчас. Только золотой свет уличного фонаря пробивается через занавески, освещая мой псевдодом, который я сняла, чтобы трахаться. Бездонный мрак. Словно меня взяли в плен космические черные дыры. И одна из них, многие годы кружившая вокруг, улучила-таки момент и засосала меня. И все утратило цвет. Время почернело. Кроме ее белокурых волос, золотых волос Саффи, которую я жду.
Не знаю, как все будет сегодня вечером с Саффи. Не знаю. Я нервничаю, я возбуждена, но это ничего не меняет, вот я и нервничаю. Из-за своей больной личности — больной, потому что я начала проходить курс терапии, и врач, растекшийся по креслу, сказал, что у меня больная личность. У моей личности грипп. Нет, хуже — рак: внутри меня живет опухоль и с самою моего детства питается клетками моего организма. Ее никто не лечил, и я обречена сосуществовать с ней вечно, до конца времен, до самой смерти. Я — в пограничной зоне. Вернее, у меня проблема с границами, с рамками. Я не различаю внешний и внутренний мир. Из-за того, что кожа у меня вывернута наизнанку. Нервы расположены слишком близко к поверхности. Мне все время кажется, что каждый человек, живущий на этом свете, может заглянуть внутрь меня. Я прозрачна. Настолько, что вынуждена кричать, если хочу, чтобы меня заметили. Приходится поднимать шум, иначе никто мною не займется. По этой причине я и не умею вовремя остановиться. Мчусь по жизни со скоростью двести миль в час, и каждому, в чей дом я врываюсь, хочется меня оштрафовать. Я все рушу. Границы слишком зыбки. Моя реальность растягивается. Я плаваю в сфере, наполненной не воздухом, но сексом и пивом. В моей жизни нет ничего определенного, окончательного: я не знаю, кто я, что я буду делать, чего я стою, кому принадлежу — мужчинам, девушкам или птичкам. Буду действовать методом исключения. Так вот, сегодня вечером я принадлежу девушкам и птичкам. Сейчас придет Саффи. Через секунду. Я слышу, как она поднимается по розовой лестнице дома, в котором я живу. Она почти бежит. Прекрасный будет вечер.
Я открываю дверь. Я возбуждена, как юная девственница. Саффи входит. Она тоже волнуется. Мы все время смеемся. Перебиваем друг друга. Дергаемся. Садимся.
— Смотри, какую картину я купила…
Встаем.
Снова садимся.
— Ой, сейчас покажу фотографию — меня приятель снял…
Встаем.
Садимся.
— Кстати, хочешь музыку послушать?
— Ну, не знаю… А что у тебя есть?
— У меня… есть…
Встаем.
Садимся.
И так — до третьего стакана красного вина. Внезапное чудо. Бац! Алкоголь подействовал. Остаемся сидеть.
Спагетти готовы. Начинаем лениво есть. Феттучини «Альфредо». Я смотрю, как Саффи всасывает длиннющие макаронины, и они запрыгивают из тарелки прямо ей в желудок. Она красивая, Саффи, даже с набитым ртом — так я считаю. Я не голодна. С трудом заталкиваю в себя еду. Она рассказывает мне о своих квебекских друзьях, о семье, живущей в Квебеке, о собаке, оставшейся в Квебеке. Я почти не слушаю. Мне слишком трудно сконцентрироваться. Я думаю только о ней. Это странно. Не могу не думать о том, что она мне сказала:
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Это — роман. Роман-вхождение. Во времена, в признаки стремительно меняющейся эпохи, в головы, судьбы, в души героев. Главный герой романа — программист-хакер, который только что сбежал от американских спецслужб и оказался на родине, в России. И вместе с ним читатель начинает свое путешествие в глубину книги, с точки перелома в судьбе героя, перелома, совпадающего с началом тысячелетия. На этот раз обложка предложена издательством. В тексте бережно сохранены особенности авторской орфографии, пунктуации и инвективной лексики.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
Тадеуш Ружевич — особое явление в современно» польской литературе, ее гордость и слава. Едва ли не в каждом его произведении, независимо от жанра, сочетаются вещи, казалось бы, плохо сочетаемые: нарочитая обыденность стиля и экспериментаторство, эмоциональность и философичность, боль за человека и неприкрытая ирония в описании человеческих поступков.В России Ружевича знают куда меньше, чем он того заслуживает, в последний раз его проза выходила по-русски более четверти века назад. Настоящее издание частично восполняет этот пробел.
Благополучная и, казалось бы, вполне состоявшаяся тридцатипятилетняя женщина даже вообразить не могла, что однажды с ней произойдет невероятное: половина ее «я» переселится в случайно встреченного юношу и заживет своей жизнью — той, в которой отказала себе героиня в силу строгого воспитания и природного благоразумия…
Герой романа, вместе с родителями бежавший ребенком из социалистической Болгарии, став юношей, в сопровождении крестного отца, искусного игрока в кости, отправляется к себе на родину, в Старые горы — сердцевину Болгарии, к землякам, которые сохранили народный здравый смысл. Это современная философская притча о трудных поисках самого себя в мире рухнувших ценностей.
УДК 821.112.2ББК 84(4Шва) В42Книга издана при поддержке Швейцарского фонда культурыPRO HELVETIAВидмер У.Любовник моей матери: Роман / Урс Видмер; Пер. с нем. О. Асписовой. — М.: Текст, 2004. — 158 с.ISBN 5-7516-0406-7Впервые в России выходит книга Урса Видмера (р. 1938), которого критика называет преемником традиций Ф. Дюрренматта и М. Фриша и причисляет к самым ярким современным швейцарским авторам. Это история безоглядной и безответной любви женщины к знаменитому музыканту, рассказанная ее сыном с подчеркнутой отстраненностью, почти равнодушием, что делает трагедию еще пронзительней.Роман «Любовник моей матери» — это история немой всепоглощающей страсти, которую на протяжении всей жизни испытывает женщина к человеку, холодному до жестокости и равнодушному ко всему, кроме музыки.