Пограничная тишина - [64]

— Закончен разговор. Пошли.

— А вдруг там начальство устренет...

— Даже непременно встретится.

Поскрипывая новыми юфтовыми сапогами, с нормальными, до колен, голенищами, майор вышел из казармы. Резервная группа была выстроена под щитком, где обычно заряжалось оружие. За садовой калиткой пофыркивал мотором «газик». Овчарка рвалась на поводке и тоненько скулила.

— К машине! Бегом! Марш! — скомандовал майор и первым побежал по густой траве молодого сада. За ним рванулся Амур и потащил за собой инструктора.

Солдаты быстро разместились под брезентом «газика». Последним влезли инструктор с собакой и майор. Детишки его — Игорек и Лариса, как обычно, вертелись тут же. А когда машина тронулась, дотошный Игорек крикнул:

— А нечему у Халашкина сапожки такие маленькие?

— Галашкина, а не Халашкина. Не путай, — внесла поправку Лариса. — Она верховодила над братом, потому что родилась раньше его на два часа. — А сапожки Гриша пидкрутил... этим... — Лариса защелкала пальчиками. — Еще Бондаренко, помнишь, тоже пидкручивал?

— А ты зачем говоришь «пидкручивал». Нельзя так говорить. А делают это плоскогубцами, — вспомнил Игорек.

— Так и я это самое хотела сказать!

Дети взялись за руки и направились к дому. Они знали, что если на заставе тревога, то поездка за смородиной не состоится. Нет — так нет. У них здесь есть немалый выбор разных игр и развлечений: можно поиграть в песочке, полить свои грядки, взять удочку и побежать на Черную Ганьчу. Там с полуразрушенного шлюза шумно падает вода и бежит по Августовскому каналу, травы в воде извиваются, словно змеи, около них юрко снуют уклейки, охотясь за мошкой, по песчаному дну лениво ползают пескари, а если хорошенько затаиться под кустиком, можно подкараулить красноперок. Степенно пошевеливая ярко-красными плавниками, они поднимаются почти на самую поверхность, могут жадно цапнуть брошенного с крючком кузнечика и, блеснув на солнце золотистой чешуйкой, очутиться на берегу... Сколько радости и веселья!

Вот и канал, с белым домиком на бережку, заставской баней, откуда доносится шум стиральной машины. Это Мартыновна — прачка, полощет белье. А из деревни Гусарской пришли купаться ребята, с ними Люцинка. Что за прелесть эта Люцинка! В красном купальнике она стоит на той стороне канала, выжимает мокрую темную свою косу и приветливо машет рукой. Люцинке, наверное, уже шестнадцать лет, но она умеет приветить ласковой улыбкой и больших, и малых. Родители Люцинки дружат с семьей майора Засветаева и часто бывают на заставе.

— Люциночка, любая, плывите с Олесей к нам! — кричит с мостков Лариса.

— Мы уже, Ларочка, выкупались и наплавались! Мы собираемся в лес за грибами, а мне еще в школу надо забежать.

— А мы тоже пойдем с Лариской в школу, — заявил Игорек. — Нам уже книжки и форму купили!

— Хорошо, Игоречек, хорошо! — весело откликается Люцинка.

— А мы на велосипедиках! — звонко голосит круглолицая Олеся.

— Ехайте к нам через дальний мостик! — подхватывает в ответ Лариска.

Когда-то здесь через Черную Ганьчу был перекинут пешеходный мостик. Дети запросто бегали в ближайшее село Гусарское и приводили на заставу гостей. Так стали проникать в заставский клуб и вот такие голубоглазые Люцинки. Появились любители обратных визитов и среди солдат. В казарме иногда стало попахивать самогончиком. Правда, это было в первые месяцы, когда Иван Александрович, еще будучи старшим лейтенантом, принял заставу. Чтобы раз и навсегда пресечь визитерские набеги в Гусарское, Засветаев приказал — в качестве крайней меры — разобрать мостик. Теперь из воды лишь торчали одни заросшие зеленым мхом сваи. По ним уже не проскочишь, не замочив штанов, а бежать на дальний мост более двух километров... да еще на виду у часового с металлической вышки — себе дороже... Но несмотря на отдаленные мостики, жители пограничных деревень все равно крепко связаны дружбой с пограничниками. Всенародное дело охраны государственной границы врастает в сознание людей с малых лет. В этом особенно активны и бдительны дети — юные друзья пограничников.

V

В этот праздничный день десятилетние школьники Юстас и Пятрас рано утром выехали на велосипедах из села Вылковышки и покатили к реке Запсие на рыбалку. За околицей ребят радостно встретила золотистая волна поспевающей ржи, а за нею показался заманчивый Шештокайский бор, где можно прислонить машины к любому дереву и срезать в брусничнике толстоногого боровика в рыжей шапке. А если не полениться и свернуть на знакомую тропку, провести велосипеды километра два в руках, нырнуть в березнячок и очутиться в густущем малиннике, вот где раздолье-то! Ягоды сами в рот падают...

На этот раз Юстас и Пятрас боровика не срезали и в малинник не заглянули. У самого поворота на сосновой, разбитой грозой колоде, опустив голову к рыжей вместительной сумке на молнии, сидел человек в серой спортивной куртке. Услышав шум, он поднял голову с всклокоченными волосами, смахнул с низкого лба влажные от пота пряди. Это был Изодас. От того что питался он вот уже несколько дней всухомятку, а может быть, от излишнего употребления шоколада и чрезмерно быстрой ходьбы у него начались острые колики. Теперь он не только не мог быстро двигаться, но с трудом тащил тяжелейшую сумку.