Поговорим о странностях любви - [13]

Вот так и родился мой Юрик раньше времени. Такой был хорошенький: ушки, глазки, ротик! Но совсем крошечный, девятьсот грамм. Мне его даже не хотели показывать. Держали в такой стеклянной коробке, вроде инкубатора. Я ночью упросила сестричку, чтоб пустила, смотрю через стекло и плачу: он из всех самый маленький, вялый, мне все казалось, что ему холодно. А я уже дома и ползунков наготовила, и марли нарезала на подгузники. Запомнила: когда мы с Анжелой приехали из родилки, она как разгулялась, подгузников не хватило. И конфеты ему уже припасла. Мама говорила: в первый день надо обложить кроватку конфетами, чтобы у него была сладкая жизнь… Может, лучше бы он умер сразу там, в родилке? Они мне намекали. А Володька, дурак, радуется: сын! Он с самого начала хотел сына. Когда узнал тогда, в первый раз, что девочка, сразу скис. Анжелку баловал, но любить не любил. Скучно ему с ней было, а она переживала. Ну, а сейчас он от радости совсем сдурел. Залез по водосточной трубе на третий этаж: «Не простишь — прыгну и убьюсь!» На это у них ума хватает. Прощать, не прощать, какая разница? Зло обязательно выплывает. Через пять лет, через десять, но вернется к тебе. Володьке отомстилось за то, что шлялся по бабам, но мне-то, мне за что?! Нет. Мне тоже по делу. Не любила — зачем с ним жила? А, что теперь говорить… Володька смотался в Москву, привез профессора. А я уже и так знала все. Мой сынок ничего не видел и не слышал. Только запахи чувствовал. Услышит одеколон или постное масло, я его часто протирала, сразу тянется, мычит… Ночью ношу его на руках, баюкаю, жду: вдруг он загулькает, на меня посмотрит! Восемь месяцев прожил — и все. Да.

Вон у Людки, у верхней моей соседки, первый ребенок родился с водянкой мозга. Лет пять мучилась, в спецсадике держала. Шестьдесят рублей в месяц, а толку? Судьба. Я тоже не верила, пока меня не стукнуло. Поэтому многие и боятся рожать. Только и слышишь: у кого кривошея, у кого врожденный вывих бедра. А умереть при родах? Или потом, от инфекции? Это мужикам кажется: родила — как на базар сходила, Боишься смерти? А я нет. Не верю, что умру. Сколько уже была на похоронах, да и саму прихватывало, а все равно не верю! Да и некогда про это думать. Жизнь несет. Я, когда была маленькая, операций не боялась. Мама рассказывала, как ей еще во втором классе вырезали аппендицит. Она долго лежала в больнице; волосы от пота слиплись, ее хотели остричь наголо, а она не далась, по волоску разобрала. С тех пор они у нее стали немножко виться. Я тоже мечтала: вдруг и у меня после операции волосы завьются? Только об этом и думала. А врачи удивлялись: от горшка два вершка, а не дрейфит ни граммулечки! Завиться — это не то. Оно должно получиться само собой. Вот у Анжелы кудряшки, видела на фото, прямо как у той негритянки. Нет, на висках она сама подкрутила. У них в классе такая мода называется «завлекалочки». Тебе бы тоже пошло.

Слушай, Дашка, ты мои полсотни отдашь к понедельнику? Не можешь, подожду. Перехвачу у кого-нибудь во дворе. Просто чтоб я знала: да — да, нет — нет. Или вот что: продай мне свое колечко. А, Даш? Сильно оно мне понравилось! Что значит: «берите»! Камушек небольшой, но вполне. Ничего ты мне не обязана! То наши бабские дела, а это деньги. Рублей сто оно тянет, да? За мной будет еще полтинник. Отдам с получки, ладно? Ну, спасибо, У меня скоро день рождения, захотелось себя побаловать, больше некому. К этому колечку у меня как раз есть сережки. Володькин подарок. Это когда я Анжелку родила. За сына он получше приготовил, с бриллиантиками. Я не взяла, Вернее, взяла, но продала. Когда я с Володькой жила, была совсем без понятия, где базар. Он то привезет продуктов из колхоза, где они строили, то Кольку сгоняет на рынок. Мне вроде бы и легче, но иногда и самой охота сходить, потолкаться, выбрать. Опять же — зелень: ни один мужик не выберет путевую зелень! Нет, заладил: «Жене Савостина нечего шляться по базарам!» И с работы меня забрал: мол, прокормлю и так. Когда мы с ним разбежались, я сразу пошла на старое место, на автобазу. Никто мне слова не сказал, вроде и не уходила. Наоборот, ребята еще и выручали, они же возят продукты; кто подбросит хлеба, кто кило сосисок, прямо с мясокомбината. Ты-то, небось, еще без понятия, как деньги зарабатывать! Стипендия — это тебе на булавки. А Анжелка уже заработала рубчик. Недавно пошла к подружке своей, Катеньке. Там гости были, цветов нанесли. Девчонки сидели, уроки готовили. Вдруг — нету их! Время позднее, на дворе метет. Искали, искали, нашли на углу: цветы продавали! Толкали их по пять копеек за цветок. Это в феврале-то! Рубля на три мелочи уже наварили. Анжелка говорит: «Хотела тебе на подарок заработать и себе на жвачку!» Хорошо, хоть не врет. То есть врет, но так, фантазирует. Как я в детстве.

Это еще кто? Раз, два, три… И главврач с ними. Ну-ка, Даша, двинули отсюда! Быстро! Что, что: комиссия! Анета говорила, что вот-вот они нагрянут. Внезапная проверка. Потому я и хотела проскочить пораньше. Бедные эти врачи. Их комиссии дергают, они дергают нас, так оно и идет. Знаешь анекдот про уши? Приходит больной к врачу. «Доктор, у меня поясница болит». А тот: «Зайдите завтра, будет операционный день, я вам отрежу уши». — «Доктор, у меня же поясница!» — «Ну, как хотите». Пошел к терапевту, тот все пишет, пишет. «Доктор, поясница болит, а хирург говорит, что надо уши отрезать. Что мне делать?» Терапевт пишет, качает головой: «Ох уж эти хирурги, им бы только резать! Нате рецепт, выпейте эти таблетки, уши сами отпадут». Чего не смеешься? Брось! Зайдешь, тогда и переживай. А сейчас живи. Вспоминай, что у тебя было хорошего. Например, как ты с белобрысым познакомилась. В филармонии? Миша меня тоже часто водил, даже абонемент взял. Но долго слушать не могу, вспоминаю: то стирка, то в школу вызывают, Анжела подралась, она всех мальчишек колотит. Какая уж там музыка! У них учительница ничего, строгая. Но срывается. Они кого хочешь выведут! А она одна живет. Нервы. Я раз ей нашла жениха, второй, но на нее не угодишь. Сама-то не ахти, худенькая, бледная. Глаза, правда, ничего. И волосы шикарные, длинные, светлые, как у тебя. Она скрутит их кое-как, ну никакого вида! Мы однажды с ней разговорились, вот как с тобой, стояли вместе за курами. Где еще поговоришь, как не в очереди? В молодости она обожглась: он был женатый, а рожать она побоялась. Теперь жалеет. Я ей пару раз доставала машину — вывозить металлолом. А она с Анжелочкой часто занималась. И на продленке, и дома. Со временем не считается, это уж точно. Куда ей спешить: ни дома, ни семьи. Я ей посочувствую, она — мне, вот и полегчает. Ты тоже училкой будешь? У глухонемых? Тут и в нормальной школе надо столько нервов, а уж в глухонемой… Зарплата хоть побольше? И отпуск, наверно, тоже. Это сейчас, при родителях, тебе все нипочем, а как пойдешь работать, детей нарожаешь… За музыкальную школу семнадцать рэ, фигурное катание, новые сапоги дочке, шубу тоже надо новую, только успевай! Замужем, конечно, легче. Зато я сама себе хозяйка: хочу — песни пою, хочу — спать ложусь.