Погода массового поражения - [66]
я должна была переманить тебя, и по возможности его. службы не хотят обличать haarp, они не полагаются на благодатное влияние разоблачений…» нет, они просто хотят как можно более основательно вывести из строя эту штуковину, если получится, то полностью «снять с сети», какой сети? наниди знает много, говорит мало, как раз то, что я, по ее мнению, должна знать, — и именно поэтому я все же думаю, что если б я не последовала ее совету, в гостинице в анкоридже, а вместо этого с открытым забралом всю эту конспиративную хрень просто-напросто
она разговаривала, я слышала, и — голос другой? речь шла о тестах, поездках, галлифрее или
«с кем… скажи-ка, там есть телефон внизу, он работает?»
«приходил друг твоего деда, он сожалеет, но не может помочь».
«приходил, сюда?… доктор? приходил? ты же была… там, где запасы, наши супы и эм-м…»
«он приходит и уходит, на этот раз он ушел и больше не придет».
«очаровательно, рука помощи!»
она пожимает плечами: «у некоторых больше дел, чем
у нас. и поважнее».
приходится проглотить, а иначе что толку, глотаю.
«гех хен ишеш эгнаро, эгнаро, эгнаро, эг… гех…»
после завтрака начинает моросить, угасающее дыхание, которое не хочет кончаться, это страшнее всего, что я слышала, и звучит так, будто прервется нескоро, спустя несколько минут я не выдерживаю и действительно иду в коридор, как и хотела наниди, иду вперед, иду назад, скрежеща зубами, думаю о всем что ни попадя, пытаюсь подумать о чем-нибудь успокаивающем: художества мамы, ворчанье папы, все номера телефонов, которые знаю, номера сотовых, штефани, ральф
сижу на металлической лестнице, после того как мара умерла, и так измучена, будто сама проделала всю работу, помогала, как акушерка при родах, позже рядом подсаживается наниди и в самом деле предлагает пачку сигарет, ее сигарета уже горит: «it’s alright, система вентиляции вытерпит, а после… если наша миссия удастся, то ты вовсе отвыкнешь, потому что мы тогда ненадолго заляжем на дно, посреди дикой природы, на северо-запад отсюда, там нет сигаретных автоматов».
она говорит вопреки тишине, которая хочет разлиться— по этой бетонной яме, по этому склепу.
«как мы там будем жить, на что, посреди этого лона природы?»
«как дикие сестры галахер, сэм и эйлин, в дикой долине реки коппер. они будут думать, мы вместе со всеми взлетели на воздух, эту штука разлетится на такие мелкие кусочки, что от нее…»
«ладно, это всё детали…» «тебе понравится, ветки на крыше, костерчик стреляет, рыбалка, охота, снимать шкуру, дубить, бревенчатый дом, the frontierwomen, the whole shebang»[141].
«а костерчик этот не выдаст нас нашим охотникам?»
«они меньше всего будут рассчитывать, что мы останемся в стране, скорее подумают, что мы расщепились или скрылись за границу…»
«tertium non datur»[142], люблю слегка блеснуть классической лабудой от муруна.
«что мы для начала отсидимся здесь, такое им в голову не придет».
«ладно, раз так. я в этом во всем новичок, но выбора у меня нет, верно? я вряд ли могу сказать: ну его на фиг, этот анти-haarp-терроризм, давай смоемся отсюда тихой сапой».
«не можешь, потому что я — я могу и одна все это провернуть, но тебе-то куда податься?»
«сдаться органам власти? ха-ха».
«fine», говорит наниди, «it’s settled then»[143].
так вот это просто, когда ты — она. а она — это ты.
наниди спит, потому что скоро начнется, и именно поэтому не сплю я.
мара, которую я не знала, лежит в пластиковом мешке в трубе, так оно предусмотрено в fallout shelter[144], герметично закрытая, я совершила ошибку, спросив наниди, не могли бы мы взять мертвую с собой и где-нибудь похоронить; глупо, наверно, было, потому что на это времени нет.
сколько у нас еще времени?
я хочу, чтоб все уже было позади, и в то же время страшно этого боюсь.
на столе, аккурат чтобы завтра утром сразу нашинковать их в бумагорезке посреди коридора — она таким способом уже уничтожила кое-какие бумаги, в том числе и схемы haarp, — пара документов из фонда наниди.
длинный список:
мариетта, джорджия
грин маунтэйн, хантсвилл, алабама
пустыня мохаве, аризона
синклер и северный административный округ, техас
пентагон, северная вирджиния
шайенн-маунтин, колорадо
канеохе, гавайи
омаха, небраска
маунт везер, блюмонт, вирджиния
норе бэй, онтарио, канада
олни, мэриленд
горы сент-фрэнсис, миссури
горы адирондак, нью-йорк
розуэлл, нью-мексико
?, юта
вопросительный знак, юта. что все это выше моего понимания, слишком мягко сказано, что будет дальше? может, Вы знаете?
на спине наниди: поначалу не могу распознать, потому что я и от дневного света вообще отвыкла, цветостойкий душ из фотонов, выглядит, как прямоугольный рюкзак из кожи, обмотанный парой кабелей, мешок темно-рыжего беличьего цвета, провода цвета зеленой травы, деревьям мы, вероятно, кажемся настолько же мало вменяемыми, как и они нам. сумеречно, наниди говорит: «час утра», идеальное время, должно вот-вот достаточно стемнеть, она ставит на землю два рюкзака, которые несла на плечах, отстегивает задний.
«мне тоже, э-э?», мой рюкзак довольно сильно давит и заставляет двигаться медленнее, да и нога не согласна с тем, как я на нее напираю, вдобавок через раненый глаз прорезается полоска сливочного сияния, который, судя по всему, даже выздоравливает, чего мне еще надо.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тюрьма на севере штата Нью-Йорк – место, оказаться в котором не пожелаешь даже злейшему врагу. Жесткая дисциплина, разлука с близкими, постоянные унижения – лишь малая часть того, с чем приходится сталкиваться юным заключенным. Ори Сперлинг, четырнадцатилетняя балерина, осужденная за преступление, которое не совершала, знает об этом не понаслышке. Но кому есть дело до ее жизни? Судьба обитателей «Авроры-Хиллз» незавидна. Но однажды все меняется: мистическим образом каждый август в тюрьме повторяется одна и та же картина – в камерах открываются замки, девочки получают свободу, а дальше… А дальше случается то, что еще долго будет мучить души людей, ставших свидетелями тех событий.
Реальность — это то, что мы ощущаем. И как мы ощущаем — такова для нас реальность.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.