Погода массового поражения - [26]
«со времен Ленина все мы видим… в этом смысле исторически самой крупной и успешной гражданской инициативой является профсоюз: шлюз, это значит, тот, кто задействован, ну, если и не в профсоюзе, то все-таки, как это сегодня называют, в гражданской инициативе, тот исторически последние тридцать— сорок лет всегда стремится» — тоже чудненько, что такую декаду можно прихлопнуть одним щелчком, если тебе уже за шестьдесят — «либо из партии выйти, либо в партию вступить, инициатива — это предварительный этап или продукт распада, это прекрасно видно по так называемым новым социальным движениям». когда эго было и что это такое?
«в конце семидесятых, начале восьмидесятых…» «хочешь сказать», говорю немного колко, «незадолго до моего рождения, откуда мне знать, да?» он пропускает это мимо ушей: «против атомных электростанций, против запрета на профессию, против автобанов, взлетных полос и за гражданское право голоса — в общем, преимущественно маленькие кружки, демократия, гражданские права, защита окружающей среды, в целом те же цели и те же методы, что и в литературе по haarp. петиции, демонстрации, гражданское или, как говорили раньше, мирное восстание, сидячие блокады». «как в случае с касторами?»[44] «типа того, да», «а партия…» «м-да, эти группки были продуктами распада к-групп и преддверием “бунте листе”, позже зеленых».
«к-группы», повторяю я, чтоб он понял, что и это надо объяснять, он об этом уже как-то говорил, что-то там с Китаем, но он не ворчит, а охотно вставляет: «когда сснс[45] — скажем так, головная организация студенческого движения, шестьдесят восьмой, как говорят сегодня, хотя самое важное случилось в шестьдесят седьмом, — когда сснс распался, более радикально настроенные просекли, что необходима партия, коммунистическая партия — по все тем же причинам, что у Ленина и Сталина», закатываю глаза: нельзя ли помедленнее, я записываю
«итак, основали, да, этакие гражданские инициативы — маленькие протопартии, они тогда, собственно, и назывались не партией, а так как они выполняли роль ячеек, — союзом или группой или стройорганизацией, в общем “с” в “кс” или “ксв“, две самые крупные к-группы, „к“ расшифровывается как коммунистический, „с“ означает союз, а „со“ в „гпксо“ значит стройорганизация — что они там собирались строить, что все эти союзы хотели подготовить, было лишь новой версией того, чем в веймарское время[46] была запрещенная в 1956-м гпк».
«в которой ты сам состоял».
«не в веймаре, но: да. пока она существовала, и из этих к-групп в итоге… ну, репрессии стерли их в порошок— главным образом, с помощью запрета на профессию, потому что большинство студентов стремилось-таки не на предприятия, а на госслужбу, в социал-демократическое время это было, как бы это сказать… это была игра на повышение…»
«бум».
«как угодно, учиться означало, во всяком случае для левых, — хотеть стать госслужащим, наука, преподавание, управление, и если им потом, я имею в виду организованных, запрещали стать, например, учителем…»
«был специальный закон? из-за гпк?»
«нет, это было нечто новое, постановление о радикальных элементах, до этого додумалась сдпг во главе с вилли брандтом, никому нельзя было на общественную службу — то есть даже письма разносить и что-нибудь в таком духе — кто, как говорится, не давал гарантий выступить в любое время за демократический строй общества…»
«но ведь вилли брандт был левым? восточные договоры и все такое?»
«троцкист, лицемер и предатель», дальше лучше не буду спрашивать, а то слышно, как у него растет давление.
«а потом — раз, и все они перебежали из коммунизма в мелочный приватизм, им бы перезимовать — миграция жаб[47], протест против атомных станций, ирония истории между тем заключается в том, что именно эти новые социальные движения и инициативы стали центром кристаллизации новой партии, то есть предварительно сферментировали то, на чем провалились к-группы».
«зеленых».
«точно».
просекла фишку, аргумент, о котором шла речь, когда он сказал мне перечитать политическую часть в деле о haarp: «самое интересное в этих людях вокруг haarp — то, могут ли все эти истории быть подобной начальной фазой, выйдет ли из этого что-нибудь…»
«что срочно требуется этому времени: да, фундаментально-оппозиционная организация не где-то с краю или в третьем мире, а в центре империализма, исходя из борьбы с его чудовищным, предпринятым на собственной территории злодеянием, наносить удар и бороться там, где прогресс, в добре и зле».
он говорит мне это так, будто хочет сказать: очень хорошо, клавдия, садись, в устном коммунизме я дока.
пока людям не приспичило прожигать дыры в ионосфере, пока они, как пишут в учебнике, не подчинили себе время автомобилем, велосипедом, самолетом, еще до фордизма и тейлоризма, до нефти, электричества и ядерной энергии, до паровоза и парохода, до химической промышленности и текстильной, до часов, до автоматов и калькуляторов, до горных дел и металлургий, до транспорта, до стремян и пистолетов, водоснабжения акведуками и отопления, до обработки камня, меди, бронзы, до земледелия и скотоводства в больших масштабах, людям впервые приспичило восстать против Вас, против Вашего святого имени и против всего святого, и все присутствовали при этом, один и тот же план касался всех.
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.