Погода – это мы - [48]
Еще один похожий проект[315] под названием «Замороженный ковчег» создан с целью «организации и создания условий для сохранения тканей, клеток и ДНК животных, находящихся под угрозой исчезновения». Помимо этого Московский государственный университет недавно получил самый большой научный грант в России на создание банка ДНК, названного «Ноев ковчег», перед которым стоит задача сохранить генетический материал каждого как существующего, так и вымершего вида живых организмов.
История Масады и архива Рингельблюма – это семенохранилища, из которых мы можем черпать бесконечно. Как и моя мечта попасть в прошлое и предупредить жителей в бабушкиной деревне: «Вы должны что-нибудь сделать!» Как и успех миссии Карского в том, чтобы передать Франкфуртеру собранные сведения, но ее провал в том, чтобы до него достучаться. Перед лицом беспрецедентной угрозы мы можем обратиться за помощью к истории. Мы также можем обратиться к будущему. В последних строках «Неудобной правды» Ал Гор говорит: «Будущие поколения наверняка найдут повод спросить себя: «О чем думали наши родители? Почему не очнулись, пока еще не было поздно?» Мы должны услышать этот вопрос уже сегодня».
Мы можем стряхивать пыль со свидетельств из прошлого, слушать свидетельства в настоящем и представлять свидетельства из будущего. Но этого недостаточно, чтобы они нас убедили. Нам нужно обратиться в другую веру.
Ной, на которого ссылаются проекты по созданию банков ДНК, был первым человеком, родившимся в мире после смерти Адама – первым человеком, у которого не было собственных воспоминаний об Эдеме. Он был первым человеком, пришедшим в мир, где существовала естественная смерть, первым, кто жил, зная, что должен умереть.
Написано, что «Ной был праведником[316], беспорочным в своем поколении». Почему «беспорочным в своем поколении», а не просто «праведником»? Потому что и праведность, и вина существуют только в контексте. Быть хорошим человеком в Нормандии 6 июня 1944 года – не то же самое, что быть таковым в продуктовом магазине в 2019 году. Варшавское гетто предъявляло несколько другие требования, чем ураган «Сэнди». Питаться безупречно пару поколений назад – не то же самое, что питаться безупречно в эру промышленного животноводства. Точно так же, как возникшая ситуация может вдохновить на истерическую силу, она может вдохновить на беспрецедентный моральный отклик – и потребовать его. То, что мы обязаны сделать, должно ответить на то, что сделать необходимо.
Ной описан как ish ha’adama, «человек земли» – ироничный или, возможно, очень точный эпитет для того, кто напрочь связан с потопом. Между тем, как Бог повелел Ною построить ковчег, и самим потопом прошло около ста лет. Век может показаться очень долгим временем, но даже в контексте библейской легенды кажется удивительным, что человек и его сыновья (без современных инструментов, без электричества, без «Леруа-Мерлен») оказались способны так быстро построить сооружение, размеров которого хватило для спасения пары каждого вида животных.
Но век – это практически невозможно долгое время для того, чтобы поддерживать веру. Представьте, каково было Ною все эти годы – каждый день его обзывали сумасшедшим, каждый день он отдавал себя без остатка (вкладывая свой труд, свои ресурсы, свои помыслы) тому, что нельзя было доказать. Чем больше времени проходило с повеления Бога, чем более «отдаленным» ощущался его приказ, тем, вероятно, труднее было поддерживать необходимую преданность делу. Это наверняка требовало постоянного внутреннего диалога и неиссякаемого количества просьб о прощении. Стало бы наше гражданское население участвовать в затемнении ради войны, которой суждено было случиться лишь через сто лет?
И все же Ною повезло больше, чем нам. На постройку ковчега у нас осталось намного меньше века, может быть, у нас осталось лет десять, чтобы осуществить все изменения, которые мы еще не сподобились честно обсудить друг с другом или с самими собой. И, в отличие от Ноя, нам придется делать это без веры. Нам предстоит не только заставить себя действовать, нам нужно выбрать, какой ковчег соорудить, – и все это без указаний свыше. Наш ковчег может быть космическим кораблем для колонизации Марса. Он может быть банком семян, чтобы начать все заново после коллапса растительной жизни, или банком ДНК, чтобы начать все заново после коллапса жизни животной. Он может быть актом коллективного самоубийства. Или волной коллективного действия.
После того как вода схлынула, Бог явил радугу в качестве символа своего завета всему сущему никогда больше не разрушать землю – отныне эта планета станет нашим единственным домом. «Я полагаю радугу мою в облаке в знак Завета между мною и Землею, и отныне, когда наведу я на Землю облако, в облаке явится радуга. И тогда я вспомню Завет мой между мною и вами и всяким живым созданием во всякой плоти, и никогда больше вода не обернется Потопом во истребление всякой плоти. И будет радуга в облаке, и я увижу ее, чтобы помнить вечный Завет между Богом и всеми живыми созданиями во всякой плоти, какая есть на Земле».
От издателя: "Полная иллюминация" — это роман, в котором иллюминация наступает не сразу. Для некоторых — никогда. Слишком легко пройти мимо и не нащупать во тьме выключателей. И еще прошу: приготовьтесь к литературной игре. Это серьезная книга, написанная несерьезным человеком, или наоборот. В общем, как скажет один из героев: "Юмор — это единственный правдивый способ рассказать печальный рассказ".
Новый роман Фоера ждали более десяти лет. «Вот я» — масштабное эпическое повествование, книга, явно претендующая на звание большого американского романа. Российский читатель обязательно вспомнит всем известную цитату из «Анны Карениной» — «каждая семья несчастлива по-своему». Для героев романа «Вот я», Джейкоба и Джулии, полжизни проживших в браке и родивших трех сыновей, разлад воспринимается не просто как несчастье — как конец света. Частная трагедия усугубляется трагедией глобальной — сильное землетрясение на Ближнем Востоке ведет к нарастанию военного конфликта.
Благодаря Фоеру становятся очевидны отвратительные реалии современной индустрии животноводства и невероятное бездушие тех, кто греет на этом руки. Если Вы и после прочтения этой книги продолжите употреблять в пищу животных, то Вы либо бессердечны, либо безумны, что ужасно само по себе. Будучи школьником, а затем и студентом, Джонатан Сафран Фоер неоднократно колебался между всеядностью и вегетарианством. Но на пороге отцовства он наконец-то задумался всерьез о выборе правильной модели питания для своего будущего ребенка.
Сделав христианство государственной религией Римской империи и борясь за её чистоту, император Константин невольно встал у истоков православия.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Книга Сергея Зенкина «Листки с электронной стены» — уникальная возможность для читателя поразмышлять о социально-политических событиях 2014—2016 годов, опираясь на опыт ученого-гуманитария. Собранные воедино посты автора, опубликованные в социальной сети Facebook, — это не просто калейдоскоп впечатлений, предположений и аргументов. Это попытка осмысления современности как феномена культуры, предпринятая известным филологом.
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…
На маленьком рыбацком острове Химакадзима, затерянном в заливе Микава, жизнь течет размеренно и скучно. Туристы здесь – редкость, достопримечательностей немного, зато местного колорита – хоть отбавляй. В этот непривычный, удивительный для иностранца быт погружается с головой молодой человек из России. Правда, скучать ему не придется – ведь на остров приходит сезон тайфунов. Что подготовили героям божества, загадочные ками-сама, правдивы ли пугающие легенды, что рассказывают местные рыбаки, и действительно ли на Химакадзиму надвигается страшное цунами? Смогут ли герои изменить судьбу, услышать собственное сердце, понять, что – действительно бесценно, а что – только водяная пыль, рассыпающаяся в непроглядной мгле, да глиняные черепки разбитой ловушки для осьминогов… «Анаит Григорян поминутно распахивает бамбуковые шторки и объясняет читателю всякие мелкие подробности японского быта, заглядывает в недра уличного торгового автомата, подслушивает разговор простых японцев, где парадоксально уживаются изысканная вежливость и бесцеремонность – словом, позволяет заглянуть в японский мир, японскую культуру, и даже увидеть японскую душу глазами русского экспата». – Владислав Толстов, книжный обозреватель.
В основе нового, по-европейски легкого и в то же время психологически глубокого романа Алексея Поляринова лежит исследование современных сект. Автор не дает однозначной оценки, предлагая самим делать выводы о природе Зла и Добра. История Юрия Гарина, профессора Миссурийского университета, высвечивает в главном герое и абьюзера, и жертву одновременно. А, обрастая подробностями, и вовсе восходит к мифологическим и мистическим измерениям. Честно, местами жестко, но так жизненно, что хочется, чтобы это было правдой.«Кира живет в закрытом северном городе Сулиме, где местные промышляют браконьерством.
Юн Фоссе – известный норвежский писатель и драматург. Автор множества пьес и романов, а кроме того, стихов, детских книг и эссе. Несколько лет назад Фоссе заявил, что отныне будет заниматься только прозой, и его «Трилогия» сразу получила Премию Совета северных стран. А второй романный цикл, «Септология», попал в лонг-лист Букеровской премии 2020 года.«Фоссе говорит о страстях и смерти, и он ищет в них вневременной смысл, поэтому пишет отрешенно и сочувственно одновременно, а это редкое умение». – Ольга ДроботАсле и Алида поздней осенью в сумерках скитаются по улицам Бьергвина в поисках ночлега.
Новинка от Эмили Сент-Джон Мандел вошла в список самых ожидаемых книг 2020 года и возглавила рейтинги мировых бестселлеров. «Стеклянный отель» – необыкновенный роман о современном мире, живущем на сумасшедших техногенных скоростях, оплетенном замысловатой паутиной финансовых потоков, биржевых котировок и теневых схем. Симуляцией здесь оказываются не только деньги, но и отношения, достижения и даже желания. Зато вездесущие призраки кажутся реальнее всего остального и выносят на поверхность единственно истинное – груз боли, вины и памяти, которые в конечном итоге определят судьбу героев и их выбор.На берегу острова Ванкувер, повернувшись лицом к океану, стоит фантазм из дерева и стекла – невероятный отель, запрятанный в канадской глуши.