Погашенная луна - [8]

— Думаете, за Вами не следят?

— По крайней мере, слежки я не заметил.

— Хорошо, я допишу Кантору несколько слов о Вас.

— Он знает шифр?

— Нет, я напишу открытым текстом. Скажите, чтобы он оторвал эту записку и сжёг при Вас. Если заметите слежку, к Кантору не ходите, газету уничтожьте.

— Но это опасно, писать открытым текстом.

— Я напишу условными фразами, он поймёт.

— Спасибо Пьер, был очень рад нашему знакомству.

— Я тоже очень рад, — ответил капитан, протягивая руку Генриху.

Они пожали друг другу руки, и разошлись. Генрих сразу же отправился к лавочнику, у которого несколько часов назад отобрал шифровку. Он шел по разным улицам, несколько раз менял направление — слежки не было. Уже начало темнеть, когда Генрих подошёл к дому Фридриха Кантора. Он постучал.

— Кто? — послышался голос за дверью.

— У Вас есть запчасти к швейным машинкам австрийского производства? — произнес Генрих пароль, полученный от Пьера.

— Я торгую только машинками фирмы «Зингер», — ответил лавочник.

— Тогда мне нужны три иглы, челнок и шпулька.

— Проходите, — дверь отворилась.

— Боже мой! Это Вы, господин оберлейтенант?! — воскликнул изумлённый лавочник.

— Да, это я. Вот, возьмите свою газету. Там на последней странице записка, оторвите, прочтите и сожгите при мне.

Кантор оторвал клочок газеты с запиской, прочёл и тут же сжёг над свечой.

— Всё сделаю непременно так, как просит господин Пьер. Приходите, как только Вам понадобится помощь.

— До свидания, господин Кантор, — сказал Генрих и вышел.

Через две недели после этого события лагерь облетела тревожная весть. Сбежали во время прогулки два офицера: подпоручик Тухачевский и капитан Чернивецкий. Подписи с обязательством честного слова офицера были подделаны. Чернивецкого вскорости поймали, а Тухачевский благополучно скрылся от жандармов. Хотя за побег и нарушение честного слова полагался расстрел, капитана Чернивецкого осудили лишь за подделку документов на месяц ареста.

Каким образом Тухачевскому удалось бежать, был ли это случай, или спланированная операция германской разведки, Генрих Зольднер не знал, Хаусдорф имя Тухачевского в разговорах более не упоминал, не задавал лишних вопросов и Генрих. Время шло, уже наступила осень, а случая, который помог бы Генриху незаметно исчезнуть из лагеря, всё не представлялось.

Вести из России не радовали. К власти пришли большевики во главе с Лениным. Новая власть обещала отдать заводы рабочим, а землю крестьянам. Армия была полностью деморализована и потеряла всякую боеспособность. Солдаты оставляли окопы и бежали домой, туда, где новая власть обещала делить землю. Троцкий на переговорах с Германией занял оригинальную позицию: «Мира не подписывать! Войну не вести! Армию распустить!».

Он заявил: «Мы выводим нашу армию и наш народ из войны. Наш солдат-пахарь должен вернуться к своей пашне, чтобы уже нынешней весной мирно обрабатывать землю, которую революция из рук помещиков передала в руки крестьянина. Мы выходим из войны. Мы отказываемся санкционировать те условия, которые германский и австро-венгерский империализм пишет мечом на теле живых народов. Мы не можем поставить подписи русской революции под условиями, которые несут с собой гнёт, горе и несчастья миллионам человеческих существ. Правительства Германии и Австро-Венгрии хотят владеть землями и народами по праву военного захвата. Пусть они своё дело творят открыто. Мы не можем освящать насилия. Мы выходим из войны, но мы вынуждены отказаться от подписания мирного договора». После этого он огласил официальное заявление советской делегации: «Отказываясь от подписания аннексионистского договора, Россия со своей стороны объявляет состояние войны прекращённым. Российским войскам одновременно отдаётся приказ о полной демобилизации по всему фронту».

В ответ началось наступление германских войск, и русская армия, распущенная Троцким, покинула окопы. Только состояние дорог да весенняя распутица сдерживали темпы наступления врага. Германия овладела Прибалтикой и Украиной. Противостоять противнику было некому — царская армия уже перестала существовать, а Красная армия ещё не была создана. По настоятельному требованию Ленина, несмотря на возражения соратников, в небольшом городке, Брест-Литовске, был подписан мирный договор; Россия потеряла Польшу, Прибалтику, Украину и часть Белоруссии, но осталась существовать, как государство.

Однажды Карл Хаусдорф в беседе с Генрихом Зольднером сказал:

— Могу Вас поздравить. Ваш протеже успешно добрался до России, и сейчас этот бравый подпоручик уже командует армией.

Генрих насторожился, Хаусдорф впервые после побега Тухачевского заговорил о нём, значит и побег его не был случайностью.

— Думаю, без Вашей помощи тут не обошлось.

— Каждый волен думать в меру своей сообразительности.

— Вы не доверяете мне?

— Почему? Вам доверено большое, важное дело, с которым Вы с успехом справились.

— Но мне доверено далеко не всё, что связано с делом Тухачевского.

— Каждый выполняет свою задачу. Вы свою задачу выполнили. А по поводу доверия, вот что я Вам скажу. Не покажется ли странным то, что во время галицийской операции у генерала Брусилова были точные данные о расположении и состоянии войск четвертой армии, а генерал Ауффенберг получал от Вас дезинформацию, что и привело его армию к поражению?