Поэзия социалистических стран Европы - [47]

Смысл бытия: стремясь к высокой цели,

прожить достойно на земной звезде,

не строя счастья на чужом несчастье,

не наживаясь на чужой беде.

Предостережение

Они узнали о страшных бесчинствах,

которые творятся

по ту сторону горы:

враг сжигает деревни,

насилует женщин,

убивает мужчин,

бросает в костер младенцев

и угоняет скот…

Вестник

внушал доверье.

Задолго до половодья,

бывало, он сообщал

об уровне воды

в весенних реках

и прочих капризах погоды.

Его принимали радушно,

выслушивали советы,

к тому же не забывали

одарить по заслугам.

Но в этот раз

жито стояло в полях,

погода благоприятствовала уборке.

Зачем вдруг

явился вестник?

Его внимательно выслушали

и наградили…

И все-таки

жито стояло в полях,

и погода была устойчивой,

и в домах готовились

к празднику урожая…

Так, в самый разгар уборки,

к ним ночью

вломился враг.

Лишь трое остались в живых:

те, кто, взяв в руки оружье,

вышли против врага.

Сара Кирш

^{57}

Легенда о Лиле Перевод В. Топорова

1

Была ли она хороша неизвестно так как

воспоминанья уцелевших узников

разноречивы уже цвет волос

называют по-разному в картотеке

не сохранилось фотографии она

по-видимому была родом из Польши

2

Летом ходила она босиком и зимой написала

семь писем

3

шесть скатанных в трубочку писем таились

под арестантской одеждой на плацу прилипали

к измученным телам вспоминались во сне доходили

до адресата оставшегося неизвестным он не может

быть свидетелем на процессе

4

седьмое выдали за пайку хлеба

5

Лиля на допросе Лиля в лагере Лиля в бункере

свист бича адресат кто он был говори

молчишь почему знойным летом ведь птицы

поют поперхнувшись дымом

6

некто в черном СС театрал кличка пса из классического

репертуара нашел что

глаза будут откровенней чем губы

7

узники выстроенные в две шеренги дорога

дикая аллея подпиленных деревьев здесь она

должна была пройти и одного выдать

8

в глазах теперь дело вели прикажи закажи беззаботность

мускулам крови ты часто ходила здесь помнишь

каждый камень ты помнишь Лиля

Лиля каждый

9

ее лицо проходило мимо

рассказывали уцелевшие они

дрожали от страха Лиля шла как мертвая

и вот некто в черном чей пес по кличке Гамлет

рычал приказал довольно

10

с той минуты ее не видели

11

а другие рассказывали она улыбалась

пока шла причесывалась пальцами

была сразу же уведена в газовую камеру

и это было больше двадцати лет назад

12

о ней потом говорили долго

13

в шестьдесят пятом году судьи во Франкфурте

занесли в протокол Лиля

фигура мифическая этот

пункт следует из обвинения исключить

14

в письме говорили было написано мы

не выйдем отсюда мы

видели слишком многое

Фолькер Браун

^{58}

Преходящее Перевод Б. Слуцкого

Другие придут и скажут про нас: они были честны.

(А это кое-что значит в эпоху заборов и дверных запоров!)

В то время, когда стихи были еще прозой (поэтов мало, работы много!),

они писали ради гонорара и освобождения человечества.

Но как отделывали людей, чурбаны!

Грудную клетку хотели вскрыть гаечным ключом, о, пытка!

Косметика молотом фразы! Любовный шепот на телячье-немецком!

Революция с барабаном ландскнехта!

Разве они не знали о губах,

дрожащих, когда с них срывается новое слово?

Разве не приходилось им биться о новые берега прибоем ритмов?

Ах, вам куда проще: сердцебиение вы слышите просто ухом.

Вашими обычными словами будут городиться огороды стихов.

Ваша революция может быть радостной и планомерной, как общественная игра.

Наши луга покажутся вам лужайками,

а то, что мы зовем бурей, — ленивым ветерком.

Но мы оставляем это себе: быть забытыми завтра!

Потому что вы понесете в себе ветер революции и ветер противоречия:

чтобы из искры возгорелось пламя, ему нужен ветер.

И вы также будете писать ради освобождения человечества и ради вашей же муки:

поскольку она преходяща, и вы будете преходящими.

Из польской поэзии

Болеслав Лесьмян

^{59}

Конь Перевод Д. Самойлова

Конь мой сивый, неспесивый,

Добрый конь с лохматой гривой,

Я Люблю твою потную мыльную сбрую

И пропахшую юшкою зелень парную.

Лоб костистый, зато крепкий,

Ноздри мягче грудей девки,

Ты взвали меня на спину, коль хватит силы,

Чтоб я чуял щекой напряженные жилы.

Конь печальный, аж до смерти,

Белый след шлеи на шерсти,

Подружись ты со мной, как с волом круторогим,

И ко мне вечерять заходи-ка с дороги.

Дам водицы из кувшина,

Дам соломки из овина,

Дам и соли две жмени, и свежего хлеба

И в окошки пущу к тебе синее небо.

Бровь не хмурь, беду ночуя,

Все сказать тебе хочу я!

А как ночка настанет, я двери прикрою,

И ко сну мы помолимся вместе с тобою.

Дедовская баллада Перевод Д. Самойлова

Шел, постукивал дедка деревянной ногою,

Шел бедняк одноногий полевою тропою.

Шел, откуда незнамо, где искал себе отдых?

Стал он к лесу спиной при струящихся водах.

И натруженным оком он глядел на водицу,

Ой, да-дана, да-дана! — как там струйка струится.

Выплывала русалка, деревенская вила,

Деду брызнула в очи, аж его покривило.

И не знала, как мучить, и не знала, как нежить,

Как печалью печалить, как утехой утешить.

Взглядом глаз изумрудных его ворожила,

Обняла его ноги, нечистая сила.

Целовала стыдливо, и смешливо, и строго,

Ой, да-дана, да-дана! — деревянную ногу!

Прыскал смехом дедыга прямо нелюди в шею,

Приседал, словно в пляске, потешаясь над нею.

Аж тряслася бородка и кривилися губы,

Деревяшка стучала о жемчужные зубы!