Поэзия рабочего удара - [8]
– Вот падают они, их бьют. Каждый день. И через меня, и через других, и так. Вон третьего дня котел разорвало, али взрыв на Пороховых. Не в борьбе, не в восстании, а смяты люди на поганой, на работе подлой.
И ну, что тут? – спрашивал он Васина.
И, не дождавшись ответа, он разряжался диким возгласом:
– Общий плач бы, мировой, большой поднять… Рыдание мировое…
И уж сам рыдал.
Васин вместо слов только жевал как-то своими побелевшими губами.
А Минаев не убеждал его, а лил ему расплавленную горем душу.
– Много ведь не отплачено, и отплачивать поздно: застывает рука, срывается удар, забывается обида. А зарыдать бы, загудеть теперь же, чтобы сердце сжалось бы у всех за горы трупов, за схороненную в ямах жизнь.
Чуть прогонялась слеза и светлел Минаев.
– И-эх, разрыдались бы – и легкая родилась бы сила, сила громадная, доказанная. Не понимаешь меня?
– Понятно… О-очень, – отвечал застывшими губами Васин, – только куда же ты, Минай, милый?
– А в траншею. Я бы в клозет ушел сидеть да думать, да там людно, я в траншее схоронюсь. Пусти меня. Пусти меня. Не тянись ты. Отойди.
Минаев пошел тихой походкой в темное пристанище одинокой терзающей мысли.
Опускался и хоронился в черных глубинах холодных траншей человек, вдруг подумавший и затосковавший за весь мир, за все ужасы мира.
Кажется, что решит он там, разогнется, приподнимется, выйдет из темной ночи и, уже новый, полный сильных решений, скажет два слова, даже одно, одно только слово, и отклик боли, схороненной годами, пробежит у собравшихся сюда, под своды парка, мало наученных жизнью товарищей.
За десять минут до вечернего гудка снова в мастерских показался начальник. Он любил следить за рабочими в самые последние минуты: не моет ли кто-нибудь потихоньку руки, не переобувается ли?
Малецкий ужаснулся, когда увидел, что студент-практикант без спроса высшего начальства дал тормозной бригаде зеленого мыла, и теперь рабочие делили его по своим жестяным коробкам.
Малецкому надо было что-нибудь выдумать, чтобы скрыть это нарушение дисциплины. Он взял «книгу распоряжений», раскрыл текущие заметки и быстрым маршем направился к начальнику. Начальник очень любил эту книгу, просиживал с ней целые вечера и делал пометки о всех технических и дисциплинарных промахах мастеров и рабочих.
– Да, да, читайте-ка, – говорил он Малецкому. – Или идемте в конторку, заставьте конторщика.
Сели за стол.
Конторщик читал:
– «Сторож Власов выпустил вагон без пропуска…»
– Как! – вскипел начальник.
– Виноват, – с испуганной улыбкой привстал Малецкий, – есть объяснения.
– Ну?
Малецкий замер.
– Сторож заявляет, что в суматохе вследствие случая с Прохоровым, не заметил вагона.
Начальник снял пенсне, немного подумал. Тут только послышалось, как после затаенного дыхания Малецкий шумно набрал воздуха и сел.
Начальник надел пенсне, встряхнул волосы, решил и отрезал:
– Штраф. Сторож всегда должен быть на своем месте.
Малецкий дергал бородку, тихо и вкрадчиво прибавлял:
– У нас постоянно события, но зевать нельзя.
– Дальше, – приказывал начальник.
– «Гражданская жена Прохорова просит пособия на похороны…»
– Отказать, – рубил начальник и, глядя кверху на электрическую лампочку, протяжно разъяснял: – Общественное управление… э…может считаться… э… только с законным браком… А еще что?
– «Мастер, господин Малецкий…» Это я… – жеманно конфузился мастер, встал и топтался на месте.
– Ну-те, ну-те, что такое? – оживился начальник.
– «…Мастер Малецкий обратил внимание на изгибы поручней во время катастрофы с Прохоровым и предлагает управлению систему гнущихся поручней». Да, да… – забрызгал слюной Малецкий, – я предлагаю поручни с пружинами: им не страшен никакой удар.
Начальник просиял и, видимо, отдыхал душою на светлом явлении жизни.
– Слушайте, Малецкий, вам не место здесь. Я вас буду рекомендовать в лабораторию изобретений. Вы себя здесь зарываете.
И сквозь дым папиросы он мечтательно-протяжно командовал конторщику:
– Представить на повышение. Ну, все?
– Никак нет. Еще есть.
– Ну, да что там?
– Слесарь Васин ездил по двору безо всякой на то надобности.
– Выговор и двухнедельное предупреждение, – уже совсем не задумываясь, диктовал начальник конторщику.
Загудел гудок, и черная толпа снялась и тронулась из трамвайных сараев.
– Ну, как у вас подъемки вагонов? – на ходу спрашивал начальник мастера.
Малецкий захлебывался от удовольствия и докладывал:
– Мы добились того, что при меньшем составе рабочих поднимаем вагонов в четыре раза больше, чем прежде.
– Да, вот это система учета. Она великолепна.
– Да, да. Это научно, это экспериментально, – вставлял подходивший студент. – Знаете, это почти по Тейлору.
– Слушайте, Малецкий, у вас великолепное техническое чутье. Вы какое получили образование? – спрашивал начальник.
Толпа рабочих задержалась на дворе. А сторож урезонивал ее: «Господа, проходите, не задерживайтесь. Вы, вестимо, что за товарища, а нас штрафуют».
Начальник издали смотрел на черную толпу людей и рассеянно обратился к Малецкому:
– А все-таки этот случай…
И не докончил фразы. Задумался.
Малецкий сочувствовал этому навернувшемуся раздумью начальника и просил:
– Передайте «от лица, пожелавшего остаться неизвестным».
Алексей Капитонович Гастев — революционер, коммунист, государственный и общественный деятель, поэт, создатель «социальной инженерии» — науки о рациональном, организованном, производительном и красивом человеческом труде.Работы А. К. Гастева, вошедшие в настоящий сборник, — часть богатейшего материала, содержащегося в трудах основоположника советской школы научной организации труда, производства и управления.Книгу с интересом прочтут широкие круги рабочих, мастеров, инженеров, экономистов, научных работников, преподавателей и студентов; партийный, советский и профсоюзный актив.http://ruslit.traumlibrary.net.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».