Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв. - [13]

Я уздою золотою

  Коня зануздаю;

Ветром буйным понесуся

  К родимому краю.

Конь казацкий — борзый, хватский —

  Копытами грянет,

Возле куреня родного,

  Как вкопанный, станет.

Соскочу я с вороного,

  Землю поцелую,

Чарку, полную горелки,

  К губам приложу я.

Тихо, тихо… Нету больше

  Коня вороного, —

Не пускают казачину

  В путь-дорогу снова.

Знать, помчится пан полковник

  Без меня на сечу,

Взойдет солнце в чистом поле —

  Я его не встречу.

Чья-то сабля засверкает,

  С недругами споря,

В быстрых чайках запорожцы

  Расколышут море…

Ой, когда б мне снова дали

  Коня вороного,

Ой, когда б меня пустили

  В путь-дорогу снова!

1843

Безродные Перевод В. Шацкова

Брат казак, скачи за мною на коне горячем!

Все равно о нас с тобою никто не заплачет,

Только матушка-свобода, сабелька-сестрица,

Конь буланый, быстроногий да стенная птица.

Ой, тряхнем казной своею, брякнем золотыми, —

Сразу сыщутся-найдутся други-побратимы.

Все равно поляжем в поле, как судьба судила,

Только солнце и увидит раннюю могилу,

Только жалобно кукушка закукует в чаще,

Только волки в голос взвоют по родне пропащей…

Ох, судьба моя, судьбина, тяжко жить на свете!

Ну, а все ж не наглядеться на родные степи.

Поразвеются туманы, солнышко проглянет,

Поразвеются печали, светлый час настанет.

1846

В поле Перевод Б. Турганова

У меня был конь ретивый,

Конь могучий, долгогривый,

Самопал, и сабля злая,

И девчонка разбитная.

  Турки скакуна убили,

  Ляхи саблю иззубрили,

  И не стало самопала,

  И девчонка убежала.

За буджакскими[11] степями

Ходят наши с бунчуками[12],

А я с плугом да с сохою

Гнусь над пашнею сухою.

  Что ж, такая моя доля:

  Вол устал, в бурьянах поле.

  Ветер веет-повевает,

  Котелочек закипает.

Ой, кто в роще — отзовися,

Ой, кто в поле — появися,

Скоро все покроет мглою —

Сядем ужинать со мною!

  Нет… никто меня не слышит

  Из-за тучи месяц вышел;

  Ветер веет-повевает,

  Котелочек остывает…

1846

Струны Перевод Б. Турганова

Жизнь моя летит, как ветер

Над студеным морем —

Светлым счастьем не богата,

А богата горем.

Оглянусь да посмотрю я,

Все окину взглядом:

Что там милого найдется,

Что припомнить надо?

Мчались годы, словно воды

По степной долине,

И кропил я ту долину

Лишь слезой доныне.

Видел я, как всюду правду

Яростно топтали,

Как последнюю рубаху

С бедняка сдирали;

Как безродный сиротина

Под забором жался;

Как, трудясь за корку хлеба,

Кровью обливался;

И как мать дитя больное

К сердцу прижимала,

Не в пеленки, а в лохмотья

Кутала, рыдала;

Как пригожую дивчину

Нищета заела,

Как напрасно погибало

Молодое тело.

Все я видел; и, внимая,

Сердце надрывалось, —

И взволнованное слово

Под пером рождалось.

Не тебе я, обыватель

Сытый да счастливый,

Понесу свой труд посильный,

Искренний, не лживый.

Чтоб тебе его усвоить,

Чтобы с ним сдружиться,

Нужно внове, без сорочки,

На свет появиться.

Только вам лишь: сиротине,

Матери безвестной

И покинутой дивчине

Я откликнусь песней.

Мои струны необычны,

Не для всех играют;

Но зато кого полюбят —

Того привечают.

1877

Заброшенный хутор Перевод Б. Турганова

Вон этот хутор, в балке по соседству.

Давным-давно, должно быть, в раннем детстве

Я знал его. Тогда могучий бор

Нетронутый стоял, а чистый двор

Ковром богатым возле дома стлался

И, весь в цветах, казалось мне, смеялся.

Нигде конца не виделось полям,

От желтых скирд ломило землю там.

Пастись в степи, как тучи — тесно, плотно, —

Стада овец спешили беззаботно

И рыбою кишел студеный пруд;

Немолчно мельница стучала тут;

Пчела заботливо в тени гудела,

На выгоне от птиц в глазах темнело;

Амбары поднимались чередой,

Зерно лилось рекою золотой…

А в вышине лишь небо расстилалось

И солнце шло и хутору смеялось.

Ну, скажете, один лишь божий рай

Ухожен был, как этот дивный край.

Но годы шли, как волны проходили,

Чтоб все затем собрать в одной могиле;

А с ними то, что некогда цвело,

Плыло себе и вовсе уплыло.

Те старики — хозяева, не гости —

Давно уж опочили на погосте,

А молодежь из хутора как раз

Куда-то вся по свету разбрелась.

И тут иная занялась им сила:

Сначала топорами бор свалила,

Засохли яркие цветы тогда

И все покрыл бурьян да лебеда;

Неисчислимые в былом отары

Погнал чабан из степи на базары;

Пруд беспризорный тиной занесло

И мельницы затихло колесо;

Пчела далеко в рощу улетела

И птица погулять уже не смела.

В амбарах тех, что гнулись от зерна,

Нет ни дверей, ни кровли, ни окна…

А небо все висит, не содрогнется,

И то же солнце хутору смеется.

1880

Кукла Перевод Б. Турганова

Славная девочка, ты и мила и пригожа,

С куклой играя, сама ты на куклу похожа!

Косы ты ей заплетаешь, пестро одеваешь,

Пышными лентами, нитями бус украшаешь,

В ушки ей вденешь сережки, обуешь ей ножки,

То ей головку подымешь, то склонишь немножко!

К сердцу ее прижимая, ласкаешь, милуешь,

В черные глазки и в алые губки целуешь,

А надоело возиться с игрушкой никчемной —

Схватишь за ножку и в угол швырнешь полутемный.

В дальние годы я взором, дитя, проникаю:

Жаль мне и куклы и няньки, девчушка родная!

Ты не заметишь, как годы промчатся вот эти…

Чистому сердцу недолго погибнуть на свете!

Куколка девушкой станет, красивой и стройной;

Щеки румянец согреет и свежий и знойный;

Солнечным блеском девический взор загорится.

Люди с тобою начнут, точно с куклой, носиться:

Истины-правды тебе ни один не укажет;