Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв. - [12]

Скорбь облегчите,

Зов принесите

Края родного!

Сокол крылатый.

Коршун пернатый,

Век вы на воле

В радостной доле!

Кличу вас снова:

Скорбь облегчите,

Зов принесите

Края родного!

Волны Дуная,

Чаща лесная,

Омут кипучий,

Ветер могучий!

Кличу вас снова:

Скорбь облегчите,

Зов принесите

Края родного!

Дуэт Оксаны и Андрия

Андрий

Черной тучей мгла ночная

Опустилась на Дунай.

Жду тебя, моя родная,

Мы умчимся в отчий край.

Оксана

Здесь, в убогой хате бедной,

Сиротинка, слезы лью,

Здесь растрачу я бесследно

Юность горькую мою.

Андрий

О мой друг, о мой прекрасный,

Сердцу сладок этот час!

Навсегда ты мной любима,

Смерть одна разделит нас!

Оксана

О мой друг, о мой прекрасный,

Сердцу сладок этот час!

Я твоя, о мой любимый,

Смерть одна разделит нас!

Андрий

Меж камнями у Дуная

Мой челнок привязан там.

Темнота кругом ночная,

А у турок тут байрам[7].

Мне знакома вся дорога,

Без помехи мы пройдем,

И с надеждою на бога

Мы Дунай переплывем.

Песня Одарки

Говорила мне родная

И приказывала,

Чтоб я хлопцев в наш садочек

Не приваживала.

  Ой, мама, мама, мама…

  Не приваживала!

Посылала меня мама,

Белолицую:

Ты сходи, моя голубка,

За водицею!

  Ой, мама, мама, мама…

  За водицею!

Ой, пошла я за водицей

И утешилась:

С запорожцем черноусым

Позамешкалась!

  Ой, мама, мама, мама…

  Позамешкалась!

Ждет-пождет меня родная,

Дожидается, —

Ее дочка с запорожцем

Обнимается.

  Ой, мама, мама, мама…

  Обнимается!

1862

Микола Костомаров (1817–1885)

^{7}

Брат с сестрою Перевод Б. Турганова

Затужила Украина —

Злая подошла година:

Орды хана подступают,

Грабят села, сожигают,

Грабят села, да с церквами,

Топчут нивы, да с хлебами,

Даром мир крещеный губят,

Одних топчут, других рубят.

Не одна тогда дивчина

Горько в поле голосила,

Под арканом ступаючи,

Белы ножки сбиваючи.

Два полка на Украине,

А еще два на Волыни,

Пятый с ханом наступает,

Святой Киев окружает.

В воскресенье Киев взяли,

Разрушали, разоряли.

Брали серебро и злато,

Брали талеры, дукаты,

Адамашки[8] и атласы,

Бархаты и блаватасы[9],

Брали коней и коровок,

Брали девок чернобровых.

На ту пору на Подоле

Мещанин жил доброй доли,

Имел хату и овины,

Имел дочку, имел сына.

Тут татары наскочили,

Мужа с женкой погубили,

А девчонку в полон взяли,

Только хлопца не поймали.

А в середу, утром рано,

Ушли степью басурманы.

Ивась ходит да горюет,

По родной семье тоскует:

Ни отца нету, ни матки,

Нету сада, нету хатки.

Тогда взяли сиротину

Добры люди на чужбину.

Запорожцы-молодцы

Его на Сечь увезли,

  Вырастили на славу,

  На казацкую отвагу.

Казаков таких удалых

Еще в Сечи не бывало:

Сам пригожий, волос черный,

На все быстрый и проворный, —

И на чайке выйти в море,

И верхом, во всем уборе.

Трижды ходил с атаманом,

Бился в поле с басурманом,

Отца, матерь поминая,

За родимых отомщая,

За сестрицу, что в неволе,

За свою беду-недолю.

И добычу брал богато,

Брал и серебро и злато,

  Кармазинные[10] жупаны,

  Шелком шитые кафтаны,

  Опояски цветные,

  И суконца дорогие.

Вот направился Иванко

На Бендеры спозаранку,

А в Бендерах на базаре

Девку продают татаре.

Ивась ходит, не зевает,

Христианку примечает.

Стал он девку покупать,

А татарин объяснять:

«Эта девка — не наймичка,

Пригожая, как панночка,

Как былинка молодая,

Как звездочка золотая,

Из далекой, из чужбины,

С той казацкой Украины».

Ивась деньги отмеряет,

Сам дивчину выкупает,

И привез домой обновку:

Украинку-чернобровку.

Стоит в дверях полонянка,

За столом сидит Иванко,

Плачет дивчина слезами,

Говорит казак словами:

«Не плачь, девка, не плачь, красна,

Твоя доля не бессчастна.

Взял тебя я не для глума,

Не такая моя дума.

Я с тобою — обещаюсь —

В воскресенье повенчаюсь.

Чуть тебя окину взглядом —

Отца, матерь вижу рядом».

  Славно казак говорил,

  Только рода не спросил.

  Вот в субботу обручились,

  В воскресенье поженились,

  Лишь тогда разговорились.

  «Ты скажи мне, моя краля,

  Ты какого роду, края?»

  «Я в Киеве рождена,

  По отцу — Ивановна:

На Подоле все мы жили,

Вдруг татары наскочили,

Отца, матерь погубили,

Меня, девку, полонили,

А маленький брат остался,

Не знаю, куда девался».

Как Ивась узнал об этом,

Занудился белым светом:

«Ох, бедный я сиротина!

Злая пропади година,

Когда мать нас породила:

Лучше б в речке утопила,

Лучше б хищные татары

Нас обоих порубали!

  Я из Киева — Петренко,

  По отцу я — Иваненко;

На Подоле все мы жили,

Вдруг татары наскочили,

Отца, матерь погубили,

Тебя, сестра, полонили,

А я, хлопчик, укрывался,

На несчастье жив остался!

  Видно, бог нас покарал,

  Что брат сестру не узнал?

  Или свет кончается,

Что брат с сестрой венчается?

Пойдем, сестра, горою,

Развеемся травою,

Пойдем, сестра, степями,

Развеемся цветами.

Станешь сестра, желтый цвет,

А я стану — синий цвет.

Будем жить до конца света:

В одном цветке — два цвета».

Пошли они горою,

Развеялись травою;

Пошли они степями,

Развеялись цветами,

Стал Иванко — синий цвет,

Стала Марья — желтый цвет.

Как связали в церкви руки,

Не бывало им разлуки;

Как в той церкви повенчались,

Оба вместе и остались:

В одном цветке — двоим жить!

Стали люди косить,

За них бога молить,

Стали девки цветы рвать,

Грехи из них забирать.

Стали люди толковать:

Вот это — травица,

Где с братиком сестрица.

1859

Яков Щеголев (1823–1898)

^{8}

Неволя Перевод Б. Турганова

Дайте мне коня лихого,

  Дайте вороного;

Отпустите казачину

  В путь-дорогу снова.