Поэзия народов Кавказа в переводах Беллы Ахмадулиной - [41]

Шрифт
Интервал

Это было в московской больнице имени Боткина. Я не хворала, но, по доброму усмотрению врачей, была в больнице, где по ночам писала, — некоторые мои слова относятся к разным местам моего обитания на этой земле, всей земле.

Больница — пока ты здрав и жив — удобное пристанище для дум не о себе, а о других.

«Возлюби ближнего твоего, как самого себя», — мне не однажды приходилось думать об этих словах, но я любила ближнего более, чем себя.

Ежели некто повинен в таковом грехе, он повинен перед другими, перед ближним и дальним, этот грех тяжело искупаем, но прощаем свыше, — при обязательном условии искупления вины, исполнения долга, диктуемого свыше.

Эти незамысловатые рассуждения относятся лишь ко мне.

С таким тщанием и так долго пишу я предисловие к моим сочинениям, написанным ночами в больнице… Доктор Боткин не мог знать о больнице его имени, построенной для бедных и страждущих в 1911 году Кондратием Солдатенковым, благотворителем, сострадателем, издателем.

Кто одаряет (а порой — огорчает) нас снами? Я пробовала сама перевести грузинские слова на русский язык, у меня ничего не вышло: я не умею писать по-грузински, но я и во сне слышу грузинскую речь, грузинское пение.

Грузия, Сакартвело — свет моей души, много ласки, спасительного доброго слова выпало мне в этом месте земли, не только мне — многим, что — важнее.

О Гмерто[214], пишу я, — о Боже, храни этот край земли и все, что мы видим и знаем, и то, что нам не дано знать.

Имена тех, кому посвящены эти стихи, да не будут забыты.

Б.А.

I

Памяти Симона Чиковани

Вот было что: проснулась я в слезах.
В зеницах, скрытных пеклах суховея,
не зеленеет влагой Алазань.
То ль сновиденье было суеверно,
нет! то был дэв. Он молвил: Сакартвело.
Конечно, дэв. Один из девяти.
Мой краткий сон не помнил о Тбилиси —
дэв осерчал и пожелал войти
в затменный ум затворника больницы.
Моим глазам плач возбранен давно,
он — засуха за твердою оградой,
иначе бы зрачки слились в одно
течение, словно Кура с Арагвой —
там, возле Мцхета. Если глянешь ввысь —
увидишь то, чему столетья мстили
за недоступность выси. Глянешь вниз
с вершины… можешь? Возрыдай, о Мцыри.
Плачь обо всех, доплачься, доведи
пустыню глаз до нужных им деяний.
Но где мой дэв, один из девяти?
Часы мои, который час? — Девятый.
Девять — всего у Сакартвело есть:
названий ветра, соучастий в хоре,
чудес и чуд. Но я не там, а здесь,
где предаются не мечтам, а хвори.
Да охранит меня святой Давид!
Смиреннейший, печется ль он о дэвах?
Забыть мой сон иль вновь его добыть?
Меж тем часов — как плит Марабды — девять.
Грядет обход. Врач должен обойти
значенье пульсов, жалоб, недомолвок.
Нет времени считать до девяти:
«пятиминутки» ритуал недолог.
И страждущих число не таково.
Врачующих труды неисчислимы
(и нужды). Солнцем глянувший в окно,
о Гмерто! знаю: Ты пребудешь с ними.
Мой перевод я изменить хочу.
Симон простит. Строка во тьму не канет.
О Господи! не задувай свечу
души моей, я — твой алгетский камень.
Врач удивлен: — Вы — камень? Но какой?
Смеюсь и помышляю об ответе.
— Я — камушек, взлелеянный рекой
грузинскою, ее зовут Алгети. —
Внимает доктор сбивчивым речам,
как Боткину когда-то удавалось.
— Вы сочинять привыкли по ночам. —
Сбылись анализ крови и диагноз.
Не той, как Сакартвело, ибо той любви —
другой избранник убоится,
пасут меня и нянчат добротой
и Солдатенков, и его больница.
Я отвлеклась. Повадка такова,
что слов туманы — Овену подобны.
Но барельефу — скушно знать, когда
очнулись благодарные потомки.
У них уйдет на это полувек
с добавкой упраздненной пятилетки.
А я — живу, как доктор повелел:
звенят тарелки и горчат таблетки.
День бодрствует, как подобает дню.
Вторженьем в них пренебрегают вены,
но их принудят. Помышленья длю
и для удобства прикрываю веки.
При капельнице, что воспета мной,
возгрежу о Симоне, о Важе ли —
незримый вид я назвала бы мглой,
но сомкнутые веки повлажнели.
Постыдность слез спешу стереть с лица —
вошла сестра по долгу милосердья.
…Июль спалил луга, ожег леса…
Как зимовать? Нет денег, мало сена…
Сестра — из Кимр. Есть у нее коза.
Коза — всегда! — есть мой кумир строптивый.
В сестре Татьяне нет нисколько зла.
И денег нет. Но повезло с квартирой,
не ей, а сыну… Прокормить козу
она сумеет… Муж Татьяну любит…
Я слушаю… Меня влекут ко сну
улыбки прибыль и печали убыль.
— Все времена — лихие времена, —
сквозь сон я слышу. Разум занят ленью.
Я думаю: о Грузия моя!
Но и козу нечаянно жалею.
Каприз иль приступ? Слышит и Кура
призыв страдальца: — Эскулапы [215], где вы? —
Я думаю: о Грузия, когда…?
Вдруг — никогда? Не отвечайте, дэвы.
Во сне ли праздник пел и танцевал?
Туда, где квеври и Алавердоба,
шел с алою гвоздикой Тициан,
а я и Нита оставались дома.
Мне девять раз рассказывал Симон
о том, что знал, и, выйдя из полона
межзвездного, делили пир со мной
Галактион и Тициан с Паоло.
Спасли грузины убиенный Дождь[216]
воскресли струи строк и уцелели,
и все совпало: маленькая дочь,
и Лермонтов[217], и храм Свети-Цховели.
Кто в эту ночь молился обо мне,
сберечь меня просил святую Нину?
Прижился голубь на моем окне —
что будет с ним, когда его покину?
Быть может, хлебца кто-нибудь подаст:
здесь всяк невольно мыслит о загробье
и, по примете, потчует подчас

Еще от автора Николоз Бараташвили
Грузинские романтики

В поэтический сборник вошли стихотворения и поэмы выдающихся поэтов Грузии XIX в. Александра Чавчавадзе, Григола Орбелиани, Николоза Бараташвили и Вахтанга Орбелиани, представленных в переводах Б. Пастернака, Н. Заболоцкого, В. Звягинцевой, С. Спасского и других.


Годори

В романе признанного мастера грузинской литературы жизнь одного рода — «кровавой династии» — сплетается с судьбой страны и империи, прослеживается от начала XIX в. до конца XX века и абхазской войны.


Стихотворения и поэмы

Ярослав Смеляков (1913–1972) — выдающийся советский поэт, лауреат Государственной премии СССР. Уже в ранних его произведениях «Баллада о числах» (1931), «Работа и любовь» (1932) проявились лучшие черты его дарования: искренность гражданского пафоса, жизнеутверждающая страстность, суровая сдержанность стиха.Высокохудожественное отображение волнующих страниц отечественной истории, глубокий интерес к теме труда, смелая постановка нравственных проблем придают поэтическому наследию Ярослава Смелякова непреходящую ценность.В настоящее издание включены наиболее значительные стихотворения и поэмы, созданные Я. Смеляковым на протяжении всей его творческой деятельности, а также избранные переводы из поэтов братских республик и зарубежных авторов.


Железный театр

Талантливый грузинский поэт Отар Чиладзе последние годы плодотворно работает в жанре прозы. Читателю известны его романы «Шел по дороге человек» и «И всякий, кто встретится со мной». «Железный театр» — новый роман О. Чиладзе.Роман О. Чиладзе «Железный театр» удостоен в 1983 году Государственной премии Грузинской ССР имени Руставели.Переводчик романа Э. Г. Ананиашвили — лауреат премии имени Мочабели.


Лирика

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


И всякий, кто встретится со мной...

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки

Эта книга – увлекательный рассказ о насыщенной, интересной жизни незаурядного человека в сложные времена застоя, катастрофы и возрождения российского государства, о его участии в исторических событиях, в культурной жизни страны, о встречах с известными людьми, о уже забываемых парадоксах быта… Но это не просто книга воспоминаний. В ней и яркие полемические рассуждения ученого по жгучим вопросам нашего бытия: причины социальных потрясений, выбор пути развития России, воспитание личности. Написанная легко, зачастую с иронией, она представляет несомненный интерес для читателей.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.


Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 2

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Искание правды

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Очерки прошедших лет

Флора Павловна Ясиновская (Литвинова) родилась 22 июля 1918 года. Физиолог, кандидат биологических наук, многолетний сотрудник электрофизиологической лаборатории Боткинской больницы, а затем Кардиоцентра Академии медицинских наук, автор ряда работ, посвященных физиологии сердца и кровообращения. В начале Великой Отечественной войны Флора Павловна после краткого участия в ополчении была эвакуирована вместе с маленький сыном в Куйбышев, где началась ее дружба с Д.Д. Шостаковичем и его семьей. Дружба с этой семьей продолжается долгие годы. После ареста в 1968 году сына, известного правозащитника Павла Литвинова, за участие в демонстрации против советского вторжения в Чехословакию Флора Павловна включается в правозащитное движение, активно участвует в сборе средств и в организации помощи политзаключенным и их семьям.


Ученик Эйзенштейна

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Жизнь, отданная небу

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


100 стихотворений о любви

Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.


Серебряный век русской поэзии

На рубеже XIX и XX веков русская поэзия пережила новый подъем, который впоследствии был назван ее Серебряным веком. За три десятилетия (а столько времени ему отпустила история) появилось так много новых имен, было создано столько значительных произведений, изобретено такое множество поэтических приемов, что их вполне хватило бы на столетие. Это была эпоха творческой свободы и гениальных открытий. Блок, Брюсов, Ахматова, Мандельштам, Хлебников, Волошин, Маяковский, Есенин, Цветаева… Эти и другие поэты Серебряного века стали гордостью русской литературы и в то же время ее болью, потому что судьба большинства из них была трагичной, а произведения долгие годы замалчивались на родине.


Стихи поэтов Республики Корея

В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».