Поэзия Михаила Васильевича Ломоносова - [13]

Нарочно якобы для утоленья зла

Сама в родившия меня чертог пришла.

«Для собственной твоей и для детей избавы

Свирепы укроти стрельцов, – сказала, – нравы,

Спаси себя и их, опасность отложи

И брата и отца для миру покажи.

Здесь дом спасителев защита есть велика.

Кто смеет их отнять от божеского лика?»

Последуя судьбе и льстивым толь словам,

Из потаенных мест Нарышкин входит в храм,

В слезах святый олтарь целует и объемлет

И службе божией усердным духом внемлет,

Готовится принять страдальческий конец.

«Невинность, – говорит, – рассудит сам творец».

Тут руки мать моя царевнины лобзая,

Для братней пагубы всечасно обмирая,

Рыданием спою перерывала речь,

Иссякнув, не могли уж слезы больше течь:

«Для отческой к тебе супружней мне любови

Не проливай еще моей невинной крови.

Представь, что сей по мне и Алексею брат

И дядя и отец его оставших чад».

София следовать велела за собою

Нарышкину к стрельцам, подняв его рукою,

С притворной жалостью. Царица от тоски

Держалася другой Ивановой руки.

Как волки хищные, на агнца наскочили,

Стрельцы невинного внезапно ухватили,

Презрев царицыных и власть и святость рук,

Бесчестно за власы влекут на горесть мук.

Меж тем сестра себя пред чернью извиняла,

Что братей кровью сей от смерти избавляла.

Царица вне себя, не зная, что отец

В отсутствие ее неволей стал чернец,

Полуумершим вслед на брата смотрит взором,

Терпящего толь зло мучение с позором.

Несчастного на торг злодеи привлекли

И ложны клеветы, оставя стыд, взвели,

Что будто по своей он безрассудной страсти

Монаршеской искал продерзостию власти.

Без доказателей потом его терзав,

На копья подняли и кинули стремглав;

Отсекли варварски и руки и главу.

По злости слышат все в народе уж молву.

Там верные рабы преступникам грозили:

«Вы горьку казнь себе изменой заслужили.

Вас мстительный пожрет неукосненно меч,

И крови, как воде, достойно вашей течь.

Начала только ждем: велика вся Россия

Исторгнет корень ваш за возмущенья злые».

Стрельцы хотя рабам сулили дать свободу

И, крепости подрав, сказали то народу,

Однако никакой не следовал успех.

Уже уразумев, что трудно встать на всех,

Свирепость праздником всеобщим окончали,

На царство брата вдруг со мною увенчали.

София воздала преступным мзду и честь,

И грамоты Москвой на злых главах пронесть

Велела в торжестве, чтоб скрыть свои затеи:

Безвинные звались по смерти их злодеи.

Побитых имена читались на столпах

И верным отчеству в сердца вливали страх.

Едва сей бурный вихрь несчастьем укротился

И я в спокойствии к наукам обратился,

Искал, где знания сияет ясный луч,

Другая мне гроза и мрак сгущенных туч

От суеверия и грубости восходит

И видом святости сугубой страх наводит.

Ты ведаешь раскол, что начал Аввакум

И пустосвят злодей, его сообщник дум.

Невежество почет за святость старой веры,

Пристали ко стрельцам ханжи и лицемеры:

Хованской с сыновьми, и мой и церкви враг,

Не устыдился быть в совете побродяг.

Здесь камни сношены к стенам на Капитонов;

Там камни бросаны против святых законов.

О церковь! О святынь исполненный олтарь!

О как дерзнула к вам коснуться злобна тварь!

Не можно их почесть в сообществе словесных,

Что смысл и совесть их и честь в пределах тесных.

Приносит службы долг муж свят Иоаким;

Мятежники вошли в храм сонмищем своим

К лицу святителя для вредного раздора,

Скрывая крамолу под именем собора.

Когда от дерзости их кротко отвращал

И мирный разговор о вере обещал,

Ты волк, ты хищник злой, бесстыдно с шумом лают

И каменьем в него и в клир его бросают.

От наглых патриарх тогда еретиков

К монархам принужден склониться был в покров.

Песнь вторая

Сокращение

От Белого моря путешествуя, Петр Великий, к Шлиссельбургу через Олонец, осматривает горы; и приметив признаки руд и целительных вод, намеряется основать заводы, чтобы в близости производить металлы для новых войск и для флота. Нестройность Ладожского озера, пожирающего волнами снаряды и припасы, нужные к предприемлемому строению нового великого города и корабельной пристани на Балтийском море, подает ему мысль соединить Волхов с Невою впредь великим каналом. Между тем Шлиссельбургская крепость уже в осаде окружена новыми его войсками и огнестрельными орудиями приведена в крайнее утеснение. Женский пол присылают из города просить о выпуске, на что отказано: российское-де войско не затем город обступило, чтобы жен разлучить с мужьями. Между тем по учиненному приготовлению дан знак к приступу. Мужественному и сильному нападению неприятель противится весьма упорно. Государь, увидев, что у приступающих к городу лествицы коротки, и шведы, обороняясь храбро, причиняют немалый вред россиянам, послал с указом отступить назад, чтобы после с новыми лествицами наступление учинить благополучнее. Посланному главный предводитель на приступе князь Голицын ответствовал, что уже большая трудность преодолена; а если снова приступ начинать, то больше людей потерять должно. После того вскоре, чиненным разорванным бревном сброшен с приступной лествицы, упал замертво на землю. Между тем почти без предводительства россияне на город стали всходить; и шведы, спасения отчаясь, подают знак к сдаче. По вступлении оных выпущены из города по договору тремя учиненными во время приступа проломами.