Поэзия Михаила Васильевича Ломоносова - [10]

Судьбой дана пройти покрыту льдами воду.

Хотя там кажется поставлен плыть предел,

Но бодрость подают примеры славных дел.

Полденный света край обшел отважный Гама,

И солнцева достиг, что мнила древность, храма.

Герои на морях Колумб и Магеллан

Коль много обрели безвестных прежде стран;

Подвигнуты хвалой, исполненны надежды,

Которой лишены пугливые невежды,

Презрели робость их, роптанье и упор,

Что в них произвели болезни, голод, мор.

Иное небо там и новые светила,

Там полдень в севере, ина в магните сила.

Бездонный океан травой, как луг, покрыт;

Погибель в ночь и в день со всех сторон грозит.

Опасен вихрей бег, но тишина страшнее,

Что портит в жилах кровь свирепых ядов злее.

Лишает долгий зной здоровья и ума,

А стужа в севере ничтожит вред сама.

Сам лед, что кажется толь грозен и ужасен,

От оных лютых бед даст ход нам безопасен.

Колумбы росские, презрев угрюмый рок,

Меж льдами новый путь отворят на восток,

И наша досягнет в Америку держава,

Но ныне настоит в войнах иная слава».

Надежды полный взгляд слова его скончал,

И бодрый дух к трудам на всем лице сиял.

Достигло дневное до полночи светило,

Но в глубине лица горящего не скрыло,

Как пламенна гора казалось меж валов

И простирало блеск багровый из-за льдов.

Среди пречудныя при ясном солнце ночи

Верхи златых зыбей пловцам сверкают в очи.

От севера стада морских приходят чуд

И воду вихрями крутят и кверху бьют,

Предшествуя царю пространный пучины,

Что двинулся к Петру, ошибкою повинный,

Из глубины своей, где царствует на дне.

В недосягаемой от смертных стороне,

Между высокими камнистыми горами,

Что мы по зрению обыкли звать мелями,

Покрытый золотым песком простерся дол;

На том сего царя палаты и престол.

Столпы округ его – огромные кристаллы,

По коим обвились прекрасные кораллы;

Главы их сложены из раковин витых,

Превосходящих цвет дуги меж туч густых,

Что кажет, укротясь, нам громовая буря;

Помост из аспида и чистого лазуря.

Палаты из одной иссечены горы;

Верхи – под чешуей великих рыб бугры;

Уборы внутренни – покров черепокожных,

Бесчисленных зверей, во глубине возможных.

Там трон – жемчугами усыпанный янтарь;

На нем сидит, волнам седым подобен, царь;

В заливы, в океан десницу простирает,

Сафирным скипетром водам повелевает.

Одежда царская – порфира и виссон,

Что сильные моря несут ему пред трон.

Ни мразы, ни борей туда не досягают,

Лишь солнечны лучи сквозь влагу проницают.

От хлябей сих и бездн владетель вод возник;

Воздвигли радостный морские птицы клик.

Он вслед к пловущему герою обратился

И новости судов Петровых удивился:

«Твои, – сказал, – моря, над ними царствуй век;

Тебе течение пространных тесно рек:

Построй великий флот; поставь в пучине стены».

Скончали пением сей глас его сирены.

То было, либо так быть надобно б сему,

Что должен океан монарху своему.

Уже на западе восточными лучами

Открылся освещен с высокими верхами

Пречудных стен округ, из диких камней град,

Где вольны пленники, спасаяся, сидят,

От мира отделясь и морем и святыней,

Пример отеческих от древних лет пустыней,

Лишь только лишены приятнейших плодов

От древ, что подают и пищу и покров:

Не может произвесть короткое их лето;

Снегами в прочи дни лице земли одето.

Сквозь мрак и сквозь туман, сквозь буйных ветров шум

Восходит к небесам поющих глас и ум.

К сим строгим берегам великий Петр приходит,

Внимательный свой взор на здания возводит.

Из каменных бугров воздвигнута стена,

Водами ото всех сторон окружена,

Его и воинов с веселием приемлет;

Стрельбе и пению пустыня купно внемлет.

Навстречу с ликом Фирс, усердствуя, спешит,

И, гостя осенив, в восторге говорит:

«Благословен твой путь всевышнего рукою:

Могущество его предходит пред тобою.

Он к сей с высот своих обители смотря,

О имени своем возвеселит царя.

Живущия его в сем месте благодати

Причастны новые твои да будут рати».

Монарх, от промысла избранный человек,

Вменил, что перед ним стоит Мельхиседек,

Победы прежние его благословляет

И к новым торжествам духовно ободряет.

Монарх, почтив труды и знаки чудных дел,

Строение вокруг и место осмотрел,

Спросил наставника: «Кто сими вас горами

Толь крепко оградил, поставя их руками?

Великий Иоанн, твой сродник и пример,

Что россов превознес и злых агарян стер.

Он, жертву принося за помощь в бранях богу,

Меж прочими и здесь дал милостыню многу:

Пятьсот изменников пойманных татар,

Им в казнь обители прислал до смерти в дар.

Работою их рук сии воздвиглись стены

И, праотцев твоих усердием снабденны,

В холодной сей стране от бурь покров дают,

Безмолвно бдение и безнаветен труд».

Сие в ответ дал Фирс и, указав на следы,

Где церковь над врагом семь лет ждала победы,

Сказал: «Здесь каменны перед стеной валы

Насыпаны против раскола и хулы.

Желая ереси исторгнуть, твой родитель

Исправить церкви чин послал в сию обитель;

Но грубых тех невежд в надежных толь стенах

Не преклонил ни глад, ни должной казни страх.

Крепились, мнимыми прельщенны чудесами,

Не двигнулись своих кровавыми струями,

Пока упрямство их унизил божий суд,

Уже в церковной все послушности живут».

Монарх воспомянул, коль много от раскола

Простерлось наглостей и к высоте престола,

Вздохнув, повествовал ужасную напасть

И властолюбную Софии хитрой страсть.

Ах, музы, как мне петь? Я тех лишу покою,