Поэзия - [4]

Шрифт
Интервал

И нарисовал песок.
И вместе с любимой вдоль моря
пошел к восходу.
Бежала сзади собака.
Такой сделал Землю Художник.
Все прочее сделали люди.

«Если это необходимо…»

если это необходимо —
то пусть будет так!
пусть радиация сшивает мелкой стежкой
разорванного воздуха лоскутья
и стен бетон — в потеках смолянистого стекла
пусть неба вывернут чулок дырявый,
и ось Земли завязана узлом
и то, что было плотью,
в которую мы погружали плоть,
в распаде гнилостном
прорвется пузырем
пусть будет так —
но при условии, что шлаки
великой плавки
образуют Красоту,
предельнее которой не бывать,
и кто последним будет умирать,
напишет ручейком из вен на камне:
«Эксперимент закончен, о Творец,
колония мышей твоих
погибла,
но потрясающий величьем Результат
ты можешь видеть, слышать, осязать».

Три сна

1. Ничейная земля
Здесь я занимаю круговую оборону —
на ничейной земле;
вырываю кольцо из взрывателя одуванчика.
У меня четырнадцать глаз
(на каждый сектор обстрела);
я весь соткан из указательных пальцев
на спусковых крючках.
Запах бодрого кваса,
запах бодрого риса,
запах бодрого виски —
я их разгоняю — мои автоматы
строчат дезодорантами.
Слова на излете свистят, рикошетят:
ах, малые дети! их мягкое мясо
пробито навылет словами
из беспокойного пистолета…
Я принципиально отчаян. Мое удовольствие в том,
что ярость распределяется равномерно:
смерть равномерно я сею.
Да, потом представления к награждению
ярлыками различной степени.
Да, потом, к сожалению, огорчения, что
он был слеп, этот мертвый воин:
не выбрал из клубка гадюк,
гадюк подобрее.
Не заметил движущей силы осла,
вращающего колесо арыка.
Но этот пустынный песок
в окопе моем
течет на дно — великая армия
безвременно погибших песчинок,
скрип на зубах.
Черные пузыри лопаются, оставляя оспины.
И с пением сугубо национальных хоралов
голому мертвому воину несут
гробы различных достоинств
с различным престижем.
Когда он лопает кашу из котелка
(Усилия бесполезны; вареная крупа
снова вываливается через рану
пониже пупка);
когда он лопает кашу гнилую из котелка
(перемирие пищеварения),
к нему приезжает на белой свинье
с бантиком на хвостике витом —
— на свинье приезжает
старая немытая белобрысая шлюха
по имени Веритас и говорит:
«Зови меня Верой!»
А дальше она молчит.
Она считает за благо молчать.
Что бы она ни сказала: на благо одному,
во вред другому.
А иногда она мычит, и это мычание
почитают за доказательство ее существования.
А мертвый голый воин задает ей вопросы:
«Если я закрою глаза с одной стороны фронта,
принесут ли мне:
говорящего попугая,
плачущего ребенка,
родинку у верхней губы?»
Веритас падает в вино, вытекшее из жил воина,
и кричит как вампир…
А мертвый голый воин задает ей вопросы:
«Если я прекращу огонь с одной стороны фронта,
принесут ли мне:
положение в стране,
бассейн с золотыми рыбками
высокогрудыми,
уверенность в завтрашнем дне?»
Веритас смотрится в зеркало, вытекшее
из жил воина,
и думает, что она существует, раз у нее есть имя…
А мертвый голый воин задает ей вопросы:
«Если я брошу оружие в горячий песок,
положат ли меня:
на брачное ложе?
в землю?
Если я прекращу огонь с обеих сторон фронта,
прекратят ли меня убивать?»
И тут мертвый голый воин просыпается и видит,
что умер на горячем песке пляжа,
говорил с бабочкой, раздавленной его
сонной рукой,
смотрел на разноцветные боевые флаги
цветущего луга:
в каждый из флагов было завернуто алмазное тело
женщины с ликом, в который глядели великие
мира сего,
женщины, убитой пулями,
прилетевшими одновременно
с разных сторон.
И тут мертвый голый воин встает,
подбирает свои разбросанные кости,
бутылку с пивом, и удаляется с ничейной земли,
где он вел свои трудные бои
с продажной женщиной,
не поддающейся изнасилованию,
носящей гордое несуществующее имя
Веритас.
2. Жизнь на чердаках
Выстрел из базуки отнял жизнь
у человека, который никогда не жил,
хотя и носил черные очки,
и любил тискать девиц из кордебалета
— и вот я скрываюсь на чердаке.
Нахожу свой приют в монастыре,
где строгий устав запрещает умеренность,
где сигареты не случайно пахнут, как поле
горящей травы.
Мы ловим голубей и их едим,
питаясь образом таким
одним лишь духом святым.
На крыше флюгер, ученик Кратила,
указывает в рай, назвать его не в силах.
Под крышей крысы, раздирая пищу,
пищат и адским жаром, огненные, пышут.
А крышу лысую уютно чешет ветерок,
чтоб сонный бес задуматься не мог.
и мы в мозгу его живем, как черви
и мозг его живьем едим и верим,
безумно верим в то,
что мы когда-нибудь умрем.
Пять женщин в ослепительных лохмотьях
нам помогают разделить поочередно
все страхи ночи,
воющей в платок.
Они поют:
ПЕСНЯ ЖЕНЩИН С НЕМЫТЫМИ
И СПУТАННЫМИ ВОЛОСАМИ
У тела есть пределы,
У жажды тела — нет
Какое телу дело:
Темень или свет,
17 или 40
И был ли дан обет?
И мир кончается не всхлипом, а ничем.
У духа нет пределов,
У жажды духа — есть:
У духа мало брюхо,
Хотя велика спесь.
И мир кончается не всхлипом, а ничем.
ПЕСНЯ МУЖЧИН С МОРЩИНАМИ
НА МОЗГУ ВМЕСТО ИЗВИЛИН
Медленно переваривает себя
тело — плотоядная змея.
Медленно переваривается сам в себе
дух, принесенный в жертву змее.
Все чаще изменяют силы,
как бы это тебя ни бесило.
И мир кончается не всхлипом, а ничем.
Медленно подступает страх,
все реже шевелится в штанах.
Медленно наступает сон,
и никогда не кончится он.

Еще от автора Илья Валерьевич Кормильцев
Стихи

Помню, как резанули меня песни Наутилус. Конечно, и музыка, и удивительный, ни на что не похожий голос, но — слова. Жесткие, точные, без лишних связующих. Они били в цель, как одиночные выстрелы. Потом я узнал, что пишет стихи для группы некто Илья Кормильцев. И не только для «Наутилуса», но и для группы «Урфин Джюс». и для Насти Полевой, и еще и еще. А потом мы приехали в Свердловск и Слава Бутусов нас познакомил. Я ожидал увидеть еще одного из «Наутилуса», такого бледного героя рок-н-ролла. А увидел коротко стриженного человека в очках, совершенно несценической внешностью.


Взлёт и падение СвЕнцового дирижабля

Илья Кормильцев: «О Led Zeppelin написано очень много, и автор заранее не надеется добавить что-то новое к уже сказанному — задача намного скромнее: пересказать основные факты биографии „СвЕнцового дирижабля“».


Великое рок-н-ролльное надувательство-2

Мемуарный очерк и, одновременно, размышления Ильи Валерьевича Кормильцева «Великое рок-н-рольное надувательство».


Проза

Во второй том собрания сочинений Ильи Кормильцева (1959–2007) вошли его непоэтические произведения: художественная проза, пьесы, эссеистика и литературная критика.


Non-fiction

В третий том собрания сочинений Ильи Кормильцева (1959–2007) вошли интервью, данные им на протяжении 20 лет различным средствам массовой информации. Эти беседы позволяют узнать мнение поэта, публициста и философа Кормильцева по широчайшему спектру проблем: от чисто музыкальных до общественно-политических.


Рекомендуем почитать
Мы совпали с тобой

«Я знала, что многие нам завидуют, еще бы – столько лет вместе. Но если бы они знали, как мы счастливы, нас, наверное, сожгли бы на площади. Каждый день я слышала: „Алка, я тебя люблю!” Я так привыкла к этим словам, что не могу поверить, что никогда (какое слово бесповоротное!) не услышу их снова. Но они звучат в ночи, заставляют меня просыпаться и не оставляют никакой надежды на сон…», – такими словами супруга поэта Алла Киреева предварила настоящий сборник стихов.


Бородинское поле. 1812 год в русской поэзии

Этот сборник – наиболее полная поэтическая летопись Отечественной войны 1812 года, написанная разными поэтами на протяжении XIX века. Среди них Г. Державин и Н. Карамзин, В. Капнист и А. Востоков, А. Пушкин и В. Жуковский, Ф. Глинка и Д. Давыдов, А. Майков и Ф. Тютчев и др.В книгу включены также исторические и солдатские песни, посвященные событиям той войны.Издание приурочено к 200-летнему юбилею победы нашего народа в Отечественной войне 1812 года.Для старшего школьного возраста.


Балтийцы в боях

С первых дней боевых операций Краснознаменного Балтийского флота против белофинских банд, поэт-орденоносец Депутат Верховного Совета РСФСР Вас. Лебедев-Кумач несет боевую вахту вместе с краснофлотцами и командирами Балтики.Песня и стих поэта-бойца зовут вперед бесстрашных советских моряков, воспитывают героизм в бойцах и ненависть к заклятым врагам нашей Родины и финляндского народа.С честью выполняют боевой приказ партии и советского правительства славные моряки Балтики.Редакция газеты«Красный Балтийский флот».


Владимир Высоцкий. Сто друзей и недругов

Эта новая книга о Владимире Высоцком и о его взаимоотношениях с современниками - некая мозаика его судьбы, уже десятилетия будоражащей соотечественников. Ее автор исследует жизнь и творчество Высоцкого многие годы. Здесь впервые рассмотрены контакты легендарного барда с А.Пугачевой, Н.Михалковым, Р.Виктюком, А.Иншаковым, Ю.Визбором, З.Церетели, Н.Белохвостиковой, К.Шахназаровым, М.Жванецким и другими известными личностями. Уникальный материал содержит глава "Отчего умер Высоцкий?".


Владимир Высоцкий. По-над пропастью

Кем же был Владимир Высоцкий? Гениальный поэт, хулиган, бабник, экзальтированный циник, нежный романтик, великий исполнитель, алкоголик и наркоман, блестящий артист - кто он? Творческие взлеты и падения, невероятная популярность, безумная любовь, агрессия - все этапы его жизни до сих пор вызывают множество споров. Каковы на самом деле были отношения с Мариной Влади? В чем причина расставания с первой женой Изой? Кто были его настоящие друзья, а кто - враги и предатели? Действительно ли его смерть случайна, или...? Он один отвечал за всех.


Сердце солдата

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.