Поэзия Африки - [74]

у дыма очагов.

Итак, не отвергай Прошлое

и откажись от своего дитяти — Будущего,

покуда солнце не закончит своей игры,

Прошлое — своего творящего танца,

русалки — своей влажной песни,

а повитуха-луна — своего восхода.

Спи спокойно и грезь,

потому что солнце взойдет, распевая,

а повитуха-луна зайдет, улыбаясь,

и вручит твоим грезам

дитя, человеческое дитя, которое не обожжет твоих рук.

Поэтому не будем больше рыбачить.

Правь каноэ к нашим очагам,

и давай согреемся

песнями Прошлого и песнями

наступающего Будущего,

переплетенных, словно волокна, в наших душах,

в ожидании повитухи-луны.

IV (Родильный танец)

Пусть спляшут ноги,

ведомые вчерашнему дню,

и споет голос,

рвущийся в завтра!

Спляшем, споем,

споем и спляшем,

потому что великое дитя — Будущее —

приходит, пришло.

Выпьем и спляшем.

Пусть пальмовое вино

хлынет, как Нигер,

и стегнет по ногам,

и тряхнет землю.

Спляшем, споем,

споем и спляшем,

потому что великое дитя — Будущее —

приходит, пришло.

Ноги, знайте,

куда вам шагать.

И, голос, знай,

как звучать.

Спляшем, споем,

споем и спляшем,

потому что великое дитя — Будущее —

приходит, пришло.

Спляшем в ритмах,

присущих Будущему,

разбудим мертвых песней и пляской,

сокрушим все, что нам перечит.

Спляшем, споем,

споем и спляшем,

потому что великое дитя — Будущее —

приходит, пришло.

Заквасим наш танец

Будущего на ритмах

Прошлого и усилим

хрупкие новые песни

песнями русалок.

Вращай же глазами,

качай бедрами

перед Прошлым и Будущим,

возвысь голос

до ока неба

в песнях высоких и сильных.

Спляшем, споем,

споем и спляшем,

потому что великое дитя — Будущее —

приходит, пришло.

Вот вино и песня

ударили нам в голову;

и голос взмыл к небу,

полируя луну и солнце.

Пусть ритм изменился,

но только не тема —

води круг,

пой в кругу,

бей ногами

в круглые барабаны.

Танцуй в кругу

бесконечные танцы,

пой в кругу

без конца, без начала.

Ни конца, ни начала,

мы пляшем и пляшем

для наступающих Будущих,

для проходящих Будущих

без конца, без начала.

Танцуй же танец,

меняй свой шаг,

меняй свои песни,

обуздывай шаг,

обуздывай песни,

переменчивые ритмом,

покуда песня, и танец,

и бой барабана

в одно не сольются,

чтоб от озорства

удержать великое дитя — Будущее.

Споем и спляшем

в бесконечных кругах,

покуда песня и пляска

не сольются с барабанным боем.

Пляши, пляши.

Твои мышцы дрожат,

твои пальцы трепещут,

вдохновленные пляской,

вдохновленные Будущим.

Спляшем, споем,

споем и спляшем,

потому что великое дитя — Будущее —

приходит, пришло.

V

Празднества кончены,

но эхо в округе

воет харматтаном,

ураган швыряется пылью,

руки закрывают лица,

ноги бредут на ощупь.

Празднества кончены.

Барабаны лежат спокойно, ожидающе, молчаливо.

А плясуны рассеиваются, передвигая ноги,

узнавшие многие танцы,

в ожидании следующего танца;

расходятся, и сердце подгоняет их ноги

к дому, и пальмовое вино

уходит из мозгов, чтобы обосноваться в желудках.

Их тела остывают, покинутые духом танца,

их лица открыты.

А дитя — Будущее — лежит на коленях,

сосет огромную грудь Прошлого,

распевает новейшие колыбельные,

от которых у нас гудит в голове.

И мы учимся песням получужим, полузнакомым,

мы учимся отплясывать получужие, полузнакомые

ритмы, рожденные в грезах, покуда дитя — Будущее —

спит с сосцами во рту.

КРИСТОФЕР ОКИГБО [291]

Морская дева Перевод Андрея Сергеева

Светлая,

ослепляя грудью, как львица,

она говорит со мной,

окруженная белым сияньем.

Волны провожают ее,

мою львицу,

увенчанную лунным светом.

Недолговечна встреча с ней,

как спичка на ветру,

отраженная морем.

Она уже уплывает,

очищаясь волнами,

золотой урожай мой,

уходит, уходит.

О, прекрасная дева соленой пустыни,

чуткое зеркало тайны!

Глаза видят звезды Перевод Андрея Сергеева

Глаза отверсты на море,

глаза блудного сына;

взгляд устремляется в небо —

и оттуда падают звезды.

Тайна, которой я ни с кем не делюсь,

тайна, спрятанная глубоко,

тайна, зовущая на самое дно,

тайна, которую я зарыл в прибрежный песок,

прорывается

в йодистом воздухе сквозь белый соленый прибой,

качающий камни и мысли,

качающий крабов и медуз,

тайна девы пустыни морской,

девы родной и светлой,

тайна эта зарыта в прибрежном песке.

Тень дождя

над выжженной солнцем бухтой,

тень дождя

над мужчиной и женщиной.

Любовь в разлуке Перевод Андрея Сергеева

Луна встала меж нами,

меж двумя сиротливыми соснами,

которые жмутся друг к другу.

Любовь и луна взошли

по нашим одиноким стволам.

И мы теперь только тени,

которые льнут друг к другу,

но целуют один лишь воздух.

Переулок должника Перевод Андрея Сергеева

А и Б: Это переулок должника, это новое

пристанище, где в душном подвале увядшие

лица следят за стенными часами,

которые бьют каждый час.

А: Кончилась романтика,

непокорной юности,

смена животворная

чувств и настроений,

кончилось бунтарство

яростного поколения,

отгремели споры,

отзвучала медь,

отстучали чарки,

отсмеялись девушки,

кончилась пора

яростного поколения.

А и Б: Здесь мы засядем в этом новом пристанище

и будем пить спертый выдохнутый воздух,

пока он нас не задушит насмерть.

Здесь мы в душном подвале. Увядшие

лица следят за стенными часами,

которые бьют каждый час.

Б: Там, вдали, был дом

в переулке самоубийцы,

там отдых был мечтой

неосуществимой,

а легкий стук

в дверь

на рассвете

загонял обитателя в дрожи

под кровать:

кто там, почтальон

или судебный исполнитель?

И если звонил телефон, увы,